Но тот уже уставился на снова распахнувшийся плащ жены. Судорожно сглотнув, он провел кончиком пальца по ее носу и заверил:
— Я знаю, с какой стороны хлеб маслом намазан, счастье мое. Просто пытался уверить Хизерингтона, что волноваться нет причин.
— Не нуждаюсь я ни в каких уверениях, — начал было лорд Бичем, но тут же махнул рукой. — То есть нуждаюсь, конечно. Сегодня же напишу Хелен и предупрежу, чтобы была поосторожнее. Кроме того, я не видел ее почти две недели, хотя многое узнал за это время. Потом мы решим, что предпринять.
— Но сначала расскажете нам обо всем, что обнаружили, — запротестовал Дуглас, подталкивая Бичема к своему экипажу. — Мы вас подвезем.
— Я хочу знать, почему Хелен не с вами, Спенсер, — вмешалась Александра, — Представить не могу, что она отпустила вас после того, как речь зашла о ее бесценной лампе.
— Она и не хотела… — пробормотал лорд Бичем, не собираясь пояснять, что уехал один, пытаясь на свободе разобраться в своих чувствах к ней. И пришел к твердому решению. Он пока не собирается жениться, а поскольку Хелен — благородная леди, так больше продолжаться не может. Сделать ее своей постоянной любовницей было бы неблагородно. Не может быть и речи о том, чтобы брать ее по три раза в день. Следовательно, необходимо забыть о похоти и заняться делами. Оставаться ее партнером, и никем больше. Он много размышлял над этим и знал, что способен сдержать себя.
Черт побери, по правде сказать, все это время, несмотря на занятость, он постоянно ощущал, что какая-то часть его по-прежнему пребывает в Корт-Хэммеринге. Пожалуй, самая важная часть — сердце. Но это смехотворно! Он просто скучает и скоро забудет о том, что было. Время лечит все. Обратится к девушкам-хористкам, будет каждый вечер выбирать новую и кувыркаться с ней в постели, пока не упадет от изнеможения. Овладеет ею не три раза за ночь, а пять, возможно, даже шесть для пущей верности, что уж точно гарантирует кончину любого мужчины, включая его самого.
Все дело в новизне. Новизне ощущений. Ну, конечно, еще и в великолепных ногах Хелен, ее грудях… он видел их обнаженными всего однажды, в полусгнившей хижине, когда помогал снять промокшую одежду.
У него едва не разорвалось сердце при воспоминании о том дне. Он был в такой лихорадке нетерпения, что ни разу не поцеловал ее груди. Этому надо положить конец. Сегодня он насытится новой причудой. Три раза, с перерывом не меньше чем по четверть часа.
Плотские наслаждения, когда-то любимый вид спорта, начали терять свою привлекательность. Они не должны быть тяжкой работой!