— На ком он собирается жениться, Спенсер?
— На леди Чомли.
— Прелестная женщина, — заметила Александра, отчего-то нахмурившись.
— В чем дело? — осведомился муж.
— Говорят, что Лайлек практикует весьма необычные способы наслаждений.
— Какого дьявола? Что все это значит? — возмутился муж. — Ты скрываешь от меня восхитительно-новые извращенные удовольствия?
Александра вновь залилась краской и прижала ладони к горящим щекам.
— Мне, право, не хочется затрагивать эту тему сейчас, Дуглас. Позвольте, Спенсер, я расскажу вам о близнецах.
Выслушав панегирик двум самым умным, самым красивым, самым добрым детям во всей Англии, лорд Бичем заметил:
— Будь я другим человеком, возможно, тоже захотел бы иметь близнецов. Чтобы на каждом колене сидело по ребенку.
Шербруки уставились на него.
— И что бы вы сделали, если бы они оглушительно вопили в два голоса? — поинтересовался Дуглас.
— А что делаете вы?
— Везу их кататься верхом.
Лорд Бичем ничего не ответил, удивляясь, что побудило его сказать такое. Но это не важно. И будет не важно еще лет десять. Сорок пять — достаточно хороши и возраст, чтобы стать отцом.
Британский музей, огромный и неприветливый, был очень плохо освещен. Шаги вошедших отдавались от каменных ступеней зловещим эхом, и было очень сыро.
— В задних комнатах немного лучше, — утешил лорд Бичем. — Там зажжены камины и свечи. А в той каморке, где мы с преподобным Матерсом встречаемся, довольно уютно.
— Не мешало бы прорезать еще несколько окон, — посоветовала Александра, — и повесить шторы потолще.
— Здесь бывают только самые серьезные джентльмены, — объяснил Дуглас, кивая швейцару. — Их интересуют исключительно научные изыски. Покажи им теплые шторы — и они, возможно, замерзнут.
Они прошли через просторные, совершенно пустые помещения, время от времени останавливаясь и разглядывая особо любопытные экспонаты, но мрак и промозглый холод подгоняли их вперед. По пути они встретили не больше дюжины человек. Некоторые склонились над манускриптами. Остальные, собравшись по двое — по трое, тихо беседовали.
Лорд Бичем подошел к закрытой двери и постучал, но, не дождавшись ответа, повернул ручку и вошел. В лицо ударил теплый спертый воздух. В камине горело яркое пламя, отбрасывая на потолок причудливые тени.
— Преподобный Матерс!
Молчание.
Супруги Шербрук переступили порог. У стены стоял длинный стол, на котором были расставлены канделябры. Повсюду горы книг, аккуратно сложенных в стопки и валяющихся в хаотическом беспорядке. Какой-то древний том, весь покрытый пылью, лежал в сторонке.
— О Господи! — ахнула Александра, отступая. На дальнем конце скамьи, в тени, сидел преподобный Матерс, согнувшись над огромной, переплетенной в ярко-красный пергамен