Габриэлла застонала и выгнулась в его руках. Она расстегнула молнию на брюках Лукана и принялась ласкать его.
— Ты такая опасная, — выдохнул Лукан, отрываясь от ее сосков. — Мне нравится, что ты здесь, в моем доме. Не думал, что так будет. И не хотел этого.
Он снял с нее майку и отбросил в сторону, с наслаждением созерцая обнаженное тело Габриэллы. Откинул набок волосы и провел по изгибу шеи.
— Я действительно первая женщина, которую ты привел сюда?
Лукан криво усмехнулся, гладя ее шею.
— Кто тебе это сказал? Саванна?
— Это правда?
Он наклонился и обхватил губами ее розовый сосок, перевернул ее на спину, поспешно скидывая брюки. Клыки, увеличиваясь, начали давить на десны, страсть волнами накрывала его, рискуя выйти из-под контроля.
— Ты первая, — хрипло произнес Лукан, платя откровенностью за то доверие, которое несколько часов назад она проявила, оставшись возле него.
И Габриэлла станет последней женщиной, которую он привел в бункер.
Никакой другой женщины Лукан не мог представить в своей постели. Больше никогда и никого он не впустит в свое сердце. Надо посмотреть правде в глаза: несмотря на жесточайший контроль и годы добровольного одиночества, он легко позволил ей разрушить все преграды и заполнить пустоту в его жизни, никакая другая женщина больше не сможет этого сделать.
— Ты такая мягкая, — сказал он, гладя ее плечи, грудь, живот, соблазнительный изгиб бедра, коснулся губами ее губ. — И такая сладкая.
Его рука опустилась ниже, раздвинула ее бедра, стремясь к центру наслаждения.
— Такая влажная, — пробормотал он, водя языком по ее губам и одновременно отодвигая трусики и касаясь влажных сокровенных складочек.
Его пальцы скользнули внутрь, совсем чуть-чуть, затем глубже. Габриэлла крепко обхватила его за шею и выгнулась, когда два пальца проникли глубоко, лаская с такой страстной силой сжавшее их влагалище.
Лукан оторвался от ее губ, стянул узкую полоску трусиков и опустился между ее ног.
— Ты такая красивая, — хрипло выдохнул Лукан.
Он ласкал языком ее клитор и очень быстро довел Габриэллу до оргазма, наслаждаясь ее содроганиями и стонами.
— Господи! Ты убиваешь меня. Я не могу насытиться тобой.
Он поднялся выше, нависая над ней. Лукан так горел нетерпеливым желанием войти в нее, что не расслышал тихий вскрик Габриэллы. Он лишь почувствовал, как она замерла, ее голос заставил и его замереть.
— Лукан… твои глаза…
Инстинктивно он отвернулся. Слишком поздно. Он понял, что она заметила огонь его трансформированных глаз. Именно такие глаза она видела прошлой ночью, вернее, похожие — человек не мог уловить разницу между жаждой крови и жаждой секса.