Откуда-то сверху донеслись шум и неясный гул мужских голосов. С шипением разрывая воздух, опускался лифт.
«О господи».
Что-то случилось. Она чувствовала это. Лукан.
Габриэлла отбросила плед и вскочила. Сердце бешено колотилось.
— Мне тоже не нравится этот шум, — сказала Саванна, с тревогой глядя на дверь.
Габриэлла, Саванна и Даника поспешили к лифту.
Еще до того как открылась дверь, по звукам внутри было совершенно ясно: случилось что-то плохое.
Волнение мешало Габриэлле понять, насколько плохое.
В нос ей ударил запах дыма и крови — отвратительный смрад войны и смерти. Она напряженно выпрямилась, готовая увидеть страшную картину. Из открывшегося лифта никто не вышел: двое воинов лежали на полу, трое, опустившись на колени, суетились возле них.
— Чистые полотенца и одеяла — быстро! — крикнул Гидеон Саванне. — Неси как можно больше! — И вслед ей добавил: — И каталку, она в лазарете.
— Я схожу за каталкой, — вызвался Нико.
Он перешагнул через одного из воинов, лежавших навзничь на полу лифта, и, когда проходил мимо Габриэллы, она увидела, что его лицо, волосы и руки в саже, одежда разорвана, кожу покрывают сотни мелких кровоточащих ссадин. Такой же вид был у Гидеона и Данте.
Но их раны не шли ни в какое сравнение с ранами двух воинов, которых они принесли на руках.
Сердце подсказывало Габриэлле, что один из них Лукан. Затаив дыхание она подошла ближе, и ее опасения подтвердились.
Одежда Лукана, его ботинки, кожа на руках и ногах были разорваны в клочья, кровь густо капала на белый мраморный пол. Лицо воина покрывала безобразная маска из сажи и крови. Он зашипел, обнажая клыки, когда Гидеон повернул его, накладывая на плечо временный жгут.
— Черт… прости, Лукан. Рана глубокая. Кровь не останавливается.
— Рио… займись Рио, — прохрипел Лукан, но и в этом слабом хрипе слышался приказ. — Я в порядке… — Слова прервал стон боли. — Черт… помоги ему.
Габриэлла опустилась на колени рядом с Гидеоном и взяла у него из рук конец широкого резинового жгута:
— Позволь мне.
— Ты уверена, что справишься? Не боишься вида крови? Чтобы ее остановить, повязка должна быть тугой.
— Я все сделаю. — Габриэлла кивнула в сторону Рио: — Действительно, займись им.
Рио находился в совершенно плачевном состоянии. Кровь обильно текла из ран на левом плече и груди. Плечо было обмотано пропитавшейся кровью тряпкой, вероятно рубашкой. Лицо Рио до неузнаваемости было обезображено ожогами и порезами, он слабо застонал, и это вызвало у Габриэллы слезы жалости.
Она смахнула их и встретилась взглядом с Луканом.
— Ублюдок… уничтожен.