— Я должен забрать у вас телефон, мисс Максвелл.
— Габриэлла, — предложила она и неловко улыбнулась. — Вы полагаете, эксперты, не знаю, как у вас называются эти специалисты, смогут сделать снимки более четкими?
Он чуть заметно кивнул и положил телефон в карман.
— Я верну его вам завтра вечером. Вы будете дома?
— Конечно.
«Почему такой простой вопрос прозвучал у него как приказ?»
— Я очень благодарна вам, детектив Торн, за то, что вы пришли. В эти два дня я места себе не находила от волнения.
— Лукан. — Он изучающе посмотрел на нее. — Зовите меня Лукан.
Габриэлле показалось, что она физически ощутила жар его взгляда, и у нее возникла убежденность, что этот мужчина видел столько ужаса, сколько она и представить не может. Непонятое чувство охватило ее, у Габриэллы заколотилось сердце и пересохло в горле. Он все еще смотрит на нее, словно ожидая, что она повторит его имя.
— Хорошо… Лукан.
— Габриэлла, — ответил он, и интонация, с которой он произнес ее имя, поразила ее, будто они знали друг друга целую вечность.
Что то у нее за спиной привлекло его внимание — фотография, которую критики особенно бурно расхваливали. Его губы чувственно изогнулись, выражая удовольствие, а возможно — удивление. Габриэлла повернула голову: хорошо знакомый ей пейзаж — засыпанный снегом парк, от которого веяло холодом и заброшенностью.
— Тебе не нравится эта фотография? — спросила она.
Он чуть заметно покачал головой:
— Я нахожу ее… интригующей.
— Чем же? — удивилась она.
— Ты умеешь видеть красоту в самых непривлекательных местах, — сказал он после долгой паузы, все это время не сводя с нее взгляда. — В твоих фотографиях много страсти…
— И?..
К ее изумлению, он протянул руку и пальцем провел по ее щеке.
— …и нет людей, Габриэлла.
— Но конечно же…
Она хотела было возразить, но вдруг поняла, что он прав. Габриэлла посмотрела на фотографии, висящие на стенах, вспомнила все те, что выставлялись в галереях и музеях, хранились в частных коллекциях.
Он был прав. Во всех ее работах сквозили пустота и одиночество. Ни на одной из фотографий не было лиц, даже тени присутствия человека.
— О господи, — прошептала она, пораженная этим открытием.
Всего несколько минут, и он увидел суть ее работ, то, чего не замечали другие. Не то чтобы она сама не понимала, что делает, но Лукан Торн каким-то непонятным образом открыл ей глаза на собственное творчество. Словно заглянул в самую глубину ее души.
— Мне пора, — сказал он, направляясь к двери.
Габриэлла последовала за ним, желая, чтобы он задержался. Может быть, он еще как-нибудь зайдет. Потом. Она уже открыла рот, чтобы остановить его, но усилием воли заставила себя молчать. Взявшись за ручку двери, Торн вдруг обернулся, и они оказались слишком близко друг к другу, он нависал над ней, и Габриэлла затаила дыхание, не желая препятствовать развитию событий.