— Что-то не так? — спросила она.
Его тонкие ноздри чуть заметно расширились.
— Какими духами ты пользуешься?
Вопрос взволновал ее. Это было так неожиданно и так интимно. Она почувствовала, как вспыхнули щеки.
— Я не пользуюсь духами. У меня аллергия.
— Вот как.
Его губы скривились в грубой усмешке, словно зубам вдруг стало тесно во рту. Он наклонился очень близко, почти касаясь Габриэллы. Она ощущала его дыхание. Лукан глубоко вдохнул, вбирая в себя ее запах, и выдохнул через рот. Шею обожгло жаром. Она могла поклясться, что почувствовала молниеносное прикосновение его губ к бьющейся жилке, и это прикосновение вызвало у нее волну возбуждения. Ее ухо уловило тихое ворчание, будто он выругался.
В следующую минуту Торн был уже за дверью. Он ничем не объяснил своего странного поведения и не извинился.
— Ты пахнешь жасмином, — только и сказал он и, не глядя на нее, пошел по дорожке, растворяясь во мраке ночи.
Не надо преследовать эту женщину.
Лукан знал об этом, когда стоял на крыльце ее дома и показывал полицейский значок и удостоверение. На самом деле ничего этого у него не было, элементарный гипноз, который заставил ее человеческий разум поверить, что перед ней полицейский.
Простой трюк, им умели пользоваться старейшие Рода, к которым он принадлежал. Но сам он к таким уловкам прибегал исключительно редко.
И все же едва перевалило за полночь, он вновь оказался у ее дома. Стараясь не думать о чести и достоинстве, он проверил щеколду на входной двери. Как он и предполагал, дверь была открыта. Во время вечернего разговора он сделал ей предложение, показал, чего он от нее хочет, и в ее карих глазах вместе с удивлением прочитал ответное желание.
Он мог взять ее сразу. Она с готовностью приняла бы его, в этом он не сомневался и знал, что они вместе получили бы удовольствие, которое для него было равнозначно гибели. Долг Лукана заключался в служении Роду и тем воинам, что вели борьбу с Отверженными, число которых неудержимо росло.
Плохо, что Габриэлла видела кровавое пиршество у клуба, сообщила о нем в полицию, рассказала друзьям прежде, чем это событие стерлось из ее памяти; кроме того, она еще умудрилась его сфотографировать. Кадры получились размытыми, тем не менее это улики. Он должен уничтожить снимки, пока она не показала их кому-нибудь еще. Теперь они у него и послужат хоть каким-то оправданием его присутствия здесь. Долг обязывал его быть сейчас в технической лаборатории и вместе с Гидеоном заниматься идентификацией того Отверженного, которому удалось избежать возмездия. Или вместе с Данте, Рио, Конланом и другими патрулировать город, предупреждая бесчинства собратьев, охваченных Кровожадностью. И, разумеется, он вернется к исполнению своего долга, как только закончит дело с прекрасной Габриэллой.