«Боже, что я делаю? О чем я думаю?» — пыталась мысленно остановить себя Габриэлла.
— Нет, — собрав всю волю, выдавила она. — Подожди. Остановись. — Господи, как она ненавидела слово «остановись», прервавшее ее наслаждение. — Лукан… ты… сейчас с кем-то?
— Оглянись, Габриэлла, — сказал Лукан, едва касаясь ее губ своими; от желания у нее кружилась голова. — Здесь никого нет, только ты и я.
— У тебя есть постоянная женщина, подруга? — Между поцелуями выговорила Габриэлла. Возможно, ее вопрос слишком запоздал, но она должна была знать, хотя понятия не имела, что будет делать, если услышит нежелательный для себя ответ. — У тебя есть подруга? Ты женат? Пожалуйста, только не говори, что ты женат…
— У меня никого нет.
«Только ты».
Габриэлла была уверена, что он не говорил последних слов, но они эхом отозвались в ее голове, соблазняя и сводя на нет остатки сопротивления.
«Господи, он так хорош».
Или ей это только кажется, потому что он говорит такие слова… и еще его нежные, сильные руки и жадные, горячие губы… она верила ему без тени сомнения. Она чувствовала, что он весь сосредоточен на ней, словно в мире существовали только он и она… и невероятное взаимное притяжение.
Оно возникло с той самой минуты, как она открыла дверь и увидела его на пороге своего дома.
С легким стоном Габриэлла прижалась к Лукану, нежась в его ласках.
— Что мы делаем, Лукан?
— Думаю, ты знаешь, как это называется, — выдохнул он ей в ухо, и она почувствовала его улыбку и обнажившийся за ней мрак — чернее ночи.
— Я ничего не знаю. Я утратила способность думать.
«О господи».
Лукан на мгновение прервал поцелуй, посмотрел ей в глаза и сделал медленное, многозначительное движение бедрами. Сквозь одежду Габриэлла ощутила упершийся ей в живот член, она чувствовала его твердость, длину и силу. И от одной только мысли, что он войдет в нее, влагалище увлажнилось обильным соком.
— Поэтому я сегодня здесь, — тихо пророкотал он ей в самое ухо. — Я хочу тебя, Габриэлла. Ты это знаешь.
Это было обоюдное желание. Габриэлла сладко застонала, извиваясь в его руках, больше не в силах себя контролировать.
Это только сон, безумный сон, такой она уже видела в ночь его первого визита. В реальности ничего не происходит. Нет, она не стоит на кухне, прижавшись к Лукану Торну, о котором ничего не знает, но которому готова отдаться. Ей это снится — скорее всего, а потом, очень не скоро, она проснется на диване, как всегда в полном одиночестве, на ковре опрокинутый бокал с вином, в духовке сгоревший ужин.
Проснется, но только не сейчас.
«Господи, пожалуйста, только не сейчас».