Кроме того, Штубер лично подготовил группу диверсантов из бывших русских пленных, которую только вчера переправили через линию фронта. Знал бы он раньше, что где-то неподалеку, в советском тылу, находится группа князя Курбатова! Можно было бы составить очень даже неплохую диверсионную комбинацию. Но вот именно: знал бы!…
«Виллис» полковника Лоттера уже поджидал их на развилке дорог. Сам полковник не спеша прогуливался по краю шоссе, рассекающему своим старым булыжным телом большой лиственный массив, словно аристократ — по аллеям собственного парка. Уверенности ему придавало то, что в двух метрах от него стояла машина с солдатами, которые сразу же взяли под наблюдение обе опушки.
— Э, да в штаб дивизии мы с вами, полковник, прибудем с фельдмаршальским эскортом! — приветствовал его Штубер, неохотно оставляя мягкое сиденье.
— С первого знакомства с нами русские диверсанты должны проникнуться величием рейха и его воинства, — сухопарый седовласый полковник был похож на доктора философии. Сотворению этого же образа служила его медлительность и некоторая профессорская отвлеченность.
Иронии Штубера он не воспринял, да и вряд ли вообще когда-либо воспринимал ее, в чьей бы то ни было интерпретации. Поэтому каждое слово произносил, задумчиво глядя на небеса, словно изрекал саму сущую мудрость мироздания.
— Позволю себе заметить, гауптштурмфюрер, что какими бы захватывающими диверсионными подробностями ни делились с нами эти диверсанты-«маньчжуры» и прочие японские выкормыши…
— Насколько мне известно, группа подготовлена разведкой белой армии русского генерала Семёнова, — попытался остепенить его Штубер, пользуясь теми сведениями, которые были получены им и от самого Скорцени, и от его адъютанта, гауптштурмфюрера Родля.
— Финансируемой японским правительством, — жестко возразил Лоттер, считая, что убедительнее аргумента попросту не существует. — Так вот, как бы Курбатов ни умилял нас своими подвигами, и какие бы предложения мы им в конечном итоге ни делали, они должны понять и почувствовать, что Германия — это Германия!
— Думаете, у них это получится?
— Мне непонятна ваша ирония, господин гауптштурмфюрер. Двое из этих троих — германцы. И к ним вообще должно быть особое отношение. Но и тот, русский. Мы не можем воспринимать его как представителя японской разведки. В таком качестве он нам попросту не нужен.
— Наши намеки по этому поводу будут максимально прозрачны, — в своем, все еще ироничном, духе заверил полковника барон фон Штубер.
С минуту они стояли на обочине, с такой задумчивостью осматривая окрестные поляны и перелески, словно выбирали место для рыцарского турнира или для поля битвы. В том и в том случае воинственности им хватало.