— Умоляют не расстреливать.
— Мне еще не приходилось слышать, чтобы кто-либо из этих вояк умолял потратить на него пулю. Цель вашего «визита» в лес?! — резко спросил он унтер-офицера, стоящего позади своих подчиненных. — Быстро!
— Нам сообщили, что у лесной сторожки скрывается группа гражданских лиц. То ли партизан, то ли молодых ребят, которые отказываются ехать на работу в Германию.
— Что вы должны были сделать с ними?
Унтер-офицер пожал плечами и опустил голову.
— Вы же знаете, что в таких случаях делают, господин обер-лейтенант… Извините, господин партизан.
— Но и вы тоже знаете, как в таких случаях поступают с карателями, действующими в партизанских лесах. Поэтому приговор вам известен. Обжаловать его здесь некому. Корбач, ефрейтор!…
— А вдруг обжалуют? — оскалился Арзамасцев, с ненавистью оглядывая карателей. — Что тогда? Лицом к борту!
Он сказал по-русски, но немцы поняли его. Один сразу же бросился в лес, но успел лишь перескочить канаву…
— Посмотри, лейтенант, — подошел к лейтенанту Корбач, когда с немцами было покончено, и подал изъятую у унтер-офицера листовку.
На фотографии, которая была там, Андрей с первого взгляда узнал того самого поляка-лесника, которого спас на хуторе и которого они оставили в селе близ городка Пшекруч. Ничего не поделаешь: судьба есть судьба.
«В деревне Смаруны, — говорилось в листовке, — схвачен и казнен гражданин польской национальности Станислав Зданиш, который в составе советской диверсионной группы парашютистов совершал акты диверсий и террора против немецких войск на территории Польши. Как показал Зданиш, командует группой русский офицер по кличке Беркут, одетый в мундир обер-лейтенанта вермахта и свободно владеющий немецким языком. Вместе с ним в группе действует еще один русский, в звании ефрейтора, а также поляк Звездослав и девушка-полька, по имени Анна.
Германское командование предлагает денежное вознаграждение каждому, кто сообщит что-либо важное по поводу этой группы. А также предупреждает: каждый, кто окажет этой советско-польской диверсионной группе хоть малейшую помощь, будет повешен».
— Вот, значит, с каким прицелом эта команда выезжала в лес, — мрачновато улыбнулся Беркут. — Что ж они так… послали всего лишь две машины и мотоцикл? Недооценивают нас пока что, Арзамасцев, недооценивают.
— За что и поплатились.
— А где Орчик? — вдруг заволновался Збожек. — Кто видел Орчика?
— Я видел, — ответил Андрей, с удивлением принимая из рук Анны фуражку убитого им немецкого офицера, его документы и пистолет. Такая забота тронула лейтенанта. Фуражку (его-то оказалась простреленной) и документы он взял, а пистолет вернул девушке. — Твой трофей. Пусть останется, как память о счастливом мгновении, которое ты мне подарила.