Там, впереди, тоже прогремели два взрыва, но, очевидно, несколько немцев сумели уцелеть и вступили в бой. Мимо останков задней машины попытался прорваться мотоциклист — теперь он остался один, — однако Андрей метнул гранату прямо под переднее колесо и бросился туда, где шел бой с солдатами из первой машины. На какое-то время он совершенно потерял девушку из виду. Но на склоне оврага вдруг услышал ее резкий окрик, оглянулся и только тогда заметил, что проскочил притаившегося за двумя сросшимися стволами сосен офицера.
Лейтенант поднял автомат, однако немец успел выстрелить чуть раньше. В то же мгновение Беркут ощутил огненный жар у виска и не сразу понял, что пуля прошла через тулью, сбив фуражку. Второго выстрела немец сделать не успел. Ранив его в плечо, Анна подарила лейтенанту те несколько секунд, которые понадобились, чтобы метнуться к вермахтовцу и, отбив в сторону руку с пистолетом, буквально рассечь ему глотку ребром ладони.
— Спасибо, Анна, за жизнь! — успел крикнуть он, придерживая девушку. — Дальше мы без тебя!
Впереди, между деревьями, мелькнуло какое-то странное существо. Громов на ходу поднял автомат, но, прорвавшись сквозь кустарник, замер, так и не нажав курок. Перед ним, ухватившись за ветку, с окровавленным лицом стоял Орчик. Ступив еще несколько шагов, лейтенант понял, что поляк уже не стоит, а, вцепившись в ветку, висит на ней. И хватка его была мертвой в самом прямом смысле этого слова.
Осторожно взяв Орчика за волосы, Громов запрокинул ему голову и отшатнулся: пуля разворотила глазницу, остатки глаза стекали по лицу. Смотреть на это было невыносимо, но Андрей все же задержал голову и посмотрел еще раз — на войне нужно привыкать и к такому.
Стреляли в Орчика, судя по всему, в упор. Возможно, тот же офицер, который только что чуть не сразил его самого. Справедливой смерти в принципе быть не может, Беркут это знал, однако эта смерть показалась ему слишком уж несправедливой.
Андрей сорвал руки убитого с ветки, положил его на землю и только сейчас обратил внимание, что стрельба прекратилась. Пробежав еще несколько метров, он припал к стволу клена и увидел уткнувшуюся в дерево машину с развороченным дымящим бортом, а возле нее — испачканных в придорожной пыли немцев, без пилоток, с поднятыми руками.
— Кто-нибудь ушел? — спросил Громов, проходя мимо Корбача.
Арзамасцев и Гандич уже обыскивали пленных, а Збожек, стоя рядом с Корбачем, тоже держал пленных под прицелом своего автомата.
— Кажется, двое. Офицер и водитель машины.
— Офицер свое отходил, — резко ответил Громов. И вдруг услышал, как по ту сторону дороги протрещала длинная автоматная очередь, заглушающая душераздирающий крик. — Збожек, разведай! Захвати оружие убитого. Что они говорят, Корбач? — подошел к пленным.