— Почему… ответы на эти вопросы не знает даже головной оракул, — с неуверенной усмешкой я бью тяжелеющим калачом по губам Мамочки — голова её гудит словно колокол.
— Головной оракул может не знать. — Соглашается Дрозд, — мы — знаем.
— И что же?
— Правительство Грибов необходимо убить!
— Хм… и кто придёт на смену? Семья Тугоплавких? Или, возможно, клан Д%?
— Мы опровергнем аксиомы центральных уровней и используем радиоактивные металлы для повышения сопротивляемости, как завещал великий Румбо!
— Вы верите в существование Румбо? — искренне удивляюсь я.
— Я видел Румбо собственными глазами во время 2-ой Главной Шизопровокации. Я находился в подвижном колодце времени и в моменты рассоединения пространств мог перемещаться в прошлое.
— Вы видели Великих Предков? С ума сойти… почему я должен вам верить?
— Ты не должен. Ты волен покинуть помещение тем же путём, и болтаться опять по степи в хищных выхлопах.
— В хищных выхлопах?
— Этот жёлтый туман. Он живой. Его капли вызывают коррозию. Никакие присадки не спасут от этой дряни. Он жрёт тебя, словно стая пираний.
— Альтернативы нет? — с сомнением я смотрю в люк.
— Тебе решать. Да только ты сам давно уже всё для себя решил. Осталось последнее: вступительная жертва и клеймение.
Я понимаю всё сразу, без запинки.
Отступаю, высвобождая фаллос, а затем обрушиваю на шею Мамочки сабельный удар рабочим полотном рук.
Голова Мамочки катится по перламутровому полу.
Я насаживаю её трепыхающуюся глотку и возвратно-поступаю, легонько посвистывая.
— Клянёшься ли ты отворить фистулу, когда Грибы захотят укоротить тебя в мясорубке? — вопросительно вспыхивает @.
— Пэссарь! — отвечаю ему, с лёгким шелестом.
— Клянешься ли «спрашивать за дозволенное» только по выкатыванию шара одним из Тощих?
— Пэссарь!
— Клянёшься ли сечь непослушных?
— Пэссарь!
— А теперь, сотвори ключом!
Я выхожу из тела Мамочки (оно золотисто всхлипывает), продолжая потеть и прерывисто вздрагивать.
Впервые убеждаюсь в том, что женщина может жить без головы.
Выжимаю из вены клапан, распускаю «бантик», затем прокусываю целку, вскрываюсь.
В глазах мигает, перламутр стен невыносим.
Высверливаю утробно-серебряным голосом:
Глиной буду — не просрусь
Сукой буду — не проснусь
На хуе вертел я брови
Ваш на веки — брат по крови
Буду резьбы рвать — казните
Будут плавить — помяните:
«Был негибок, срал в упряжке,
И сорвался на растяжке.»
@ мерцает кабелем, а затем испускает горловой фистулой тонкий прерывистый скрежет.
Скрежет включает подъёмник и открывает вмонтированный в стену прокатный агрегат (ПА).
Дрозд набивает код.