- Благодарю. Рад был услужить.
С готовым подробным абрисом Владимир довольно легко и быстро добрался до нужной улицы, но, не обнаружив на ближних домах табличек с названием, спросил, надеясь, что это в последний раз, у чопорной сухопарой старухи, несущей авоську с хлебом и молоком в бутылке:
- Скажите, пожалуйста, это улица имени Берии?
Она остановилась, медленно повернулась к нему негнущимся станом, оглядела с ног до головы и надменно выронила:
- Здесь нет такой улицы.
Владимир даже пошатнулся от такого удара. Неужели шляпа с портфелем так жестоко подсмеялся над ним? И ещё взял тридцатку.
- А как называется эта улица?
Старуха ещё раз смерила его уже с головы до ног и произнесла, как припечатала:
- Она всегда называлась и называется улицей Марцинкявичуса.
Бросив последний испепеляющий взгляд на русского, позволяющего себе появляться на людях в заношенной и грязной одежде и нечищеных сапогах, ходячий скелет презрительно сжал тонкие как лезвие бритвы губы и с достоинством удалился, показывая до предела выпрямленной спиной переполнявшее негодование. Владимир снова поблагодарил бога, теперь уже за то, что не забросил в этот город, где русские, по всей вероятности, чувствуют себя, по меньшей мере, неуютно, а по большей – чужими.
Дом 36 оказался трёхэтажным узким зданием, зажатым с одной стороны двухэтажным домом, а с другой – тоже трёхэтажным, но более вытянутым ввысь. Третий этаж нужного дома венчала мансарда с трапециевидной черепичной крышей и большим круглым оконным колесом с редкими рамами-спицами. По фасаду выстроились в тесные ряды высокие окна без уродующих русских резных наличников, выкрашенные в белый цвет. Гладко оштукатуренная уличная стена давно требовала косметического ремонта, а входная дверь – покраски. За дверью, оказавшейся незапертой, была маленькая продолговатая площадка, на которую выходили три двери, и круто поднималась вверх деревянная лестница с деревянным решётчатым ограждением и гладко отполированными тёмными деревянными перилами. На втором этаже были две квартиры. К шестой нужно было подниматься на третий этаж. Там тоже было три двери: две с табличками, а под номером 6 – без. Владимир подошёл к ней, успокоительно прикоснулся к притаившемуся под мышкой «вальтеру», который забрался туда ещё в Минске, и нажал на белую кнопку в бронзовой розетке, стараясь расслышать сквозь стук крови в голове отзвук звонка в квартире и шаги за дверью. Когда трели звонка стали значительно слышнее шума крови в голове, Владимир прекратил попытки вызвать шаги за дверью и позвонил к соседям справа. Тотчас же, как будто там караулили, дверь отворилась, и в проёме, перегороженном металлической цепочкой, показалась пожилая женщина в блестящем пенсне и в халате с летящими на полях диковинными птицами. Она подозрительно посмотрела на занюханного русского, невесть, зачем ломящегося к приличным людям.