- Володя!
Он, торопясь, подошёл к ней, поняв, что сделка состоялась, и нужен носильщик.
Травиата Адамовна стояла одна у платформы склада, на которой лежал фанерный ящик, прочно и часто обвязанный верёвкой. Продавца не было, он предусмотрительно исчез, опасаясь иметь лишних свидетелей.
- Давай вместе, - предложила экспедиторша, - тяжёлый, чёрт.
Владимир поднял ящик за верёвки на грудь – он и впрямь оказался тяжёлым, что только порадовало, обещая хорошее качество радиоприёмника – и, откинувшись назад, понёс, осторожно переступая с ноги на ногу, к машине. Там он поставил ценное приобретение на землю, собираясь как-нибудь загрузить в кузов, но подельница остановила:
- Зачем нам его трясти туда и обратно? Оставим на проходной, а на обратном пути возьмём – целее будет.
«И то», - мысленно согласился с разумным предложением Владимир. Теперь он не отказался от помощи, и они вдвоём дотащили ящик до проходной.
- Пускай постоит у тебя до вечера, - попросила Травиата Адамовна вахтёршу. – В нём бумага и бланки разные. Не возражаешь? Вот, возьми, - она протянула ей целую пачку «Беломора».
- Пускай, - коротко разрешила вахтёрша, взяв папиросы.
- 5 –
Из города выбирались тоже по указке Травиаты Адамовны. Хорошо, обошлось без дорожных происшествий и встречи с очередным братом, и скоро разбитая грунтовая дорога побежала в дальние поля, перемежаемые небольшими светлыми рощами и низкими перелесками, окаймлёнными буйным кустарником. Попалась встречная колонна студебеккеров с солдатами с грязными, запылёнными лицами и воспалёнными усталыми глазами. Ведущий колонны поприветствовал уволенного в запас железного сородича, и вся колонна прокатила мимо, оставив такой плотный шлейф пыли, что пришлось наглухо закрыть окна, но всё равно запах её проникал в кабину и свербил в носу. Когда крутящуюся пыль отнесло в сторону, снова показались чёрные, серые, зелёные, жёлтые, пустые и со стожками жёлтой соломы поля, невзрачные рощи и редкие молодые сосёнки и ели, выбежавшие на светлое место, а вдали по всему горизонту – всё тот же могучий бор, пугающий величием и загадочной темнотой. До чего же велика и пустынна русская земля! От дороги то и дело ответвлялись узкие просёлки и убегали в дальние леса, заканчиваясь на хуторах, спрятавшихся от чужих глаз среди могучих сосен. Пропылила, будто танк времён первой мировой войны, русская чудо-пятитонка с тупым носом, деревянной кабиной и деревянным расшатанным кузовом, вся словно вытесанная топором, и снова всё тот же поднадоевший однообразный равнинный пейзаж. Война, очевидно, не задержалась здесь, прокатившись на скорости туда и обратно, потому что не оставила больших следов в виде разбитой техники и разрытой земли, как под Минском, но воронки от бомб вдоль дороги хорошо угадывались по кучным и буйным зарослям травы во впадинах. Какая-то женщина с детьми остановилась передохнуть на обочине, поставив у ног корзины с оранжевыми, коричневыми, жёлтыми и белыми шляпками грибов. Они приветливо помахали руками и остались позади.