Потом всю зиму сорок первого-сорок второго Шагин держал оборону в районе Шушар. Он получил уже старшего лейтенанта, командовал отдельным батальоном укрепрайона. Участок был большой, бойцов мало. От голода солдаты пили воду, пухли. Некоторые пили специально, чтобы попасть в госпиталь.Морозы стояли лютые. Обмораживались. В землянках, несмотря на запрет, круглые сутки топили печки. Дым демаскировал, с этим не считались.
Ходы сообщения заносило снегом, и без того мелкие, они, как ни гнись, не защищали. Передвигались вечером, благо темнело рано.
В тот вечер Аркадьев доложил, что у немцев в районе Пушкина прямо перед второй ротой вспыхивают цветные огни. Шагин отправился туда, ползком пробрался в боевое охранение. Вместе с Аркадьевым они долго рассматривали и в стереотрубу, и в бинокль пестрые, звездные вспышки, ни на что не похожие. В морозной дали, между обломками деревьев загорелся свет. Осветились окна какого-то здания. Судя но направлению, это мог быть только дворец. Он находился прямо в створе роты. Другие постройки были разбиты.
- Что это они? - спросил Шагин.
Никто не понимал, что там происходит. Осветительные ракеты не поднимались. Во тьме горели прямоугольники окон. Солдаты ждали, что скажет начальство. Может, готовят наступление.
Шагин оторвался от бинокля.
- Нет, это на иллюминацию похоже. Что они - спятили?
- Да ведь Рождество Христово! - произнес какой-то знакомый голос.
Шагин удивился не тому, что не догадался, а тому, что немцы помнили и справляли этот праздник.
- Ишь ты, пируют, - сказал он.- Не боятся.
- А чего бояться, - раздался в темноте тот же голос.
Шагин всмотрелся, это был Чиколев, недавно назначенный взводным.
- Думаете, они не знают, что нам запрещено стрелять по дворцу, сказал ротный. - Прекрасно знают.
Теперь Шагин без бинокля словно увидел освещенные этажи и сквозь окна Большой двухсветный зал, простор паркета, казалось, видел и украшенную елку, такую же большую и нарядную, как во Дворце пионеров, а вокруг нее немецких офицеров в мундирах, в начищенных сапогах.
- У вас есть что выпить? - спросил Шагин.
Они спустились в землянку взводного. Чиколев налил по стакану водки.
- Рождество, - сказал Аркадьев - Что оно означает?
- Ну ты хорош, - отозвался Шагин. - Христос родился!
Они чокнулись. Шагин закусил холодной картошкой, обмакнув ее в соль.
Больше ничего у Чиколева не было.
- С фрицами заодно отмечаем, - сказал Аркадьев. - Только без жареного гуся. Я же говорил Осадчему, взорвать дворец надо было к такой-то матери.
- Комфортно воюют, - сказал Шагин.