Однако она явилась сюда не затем, чтобы рассматривать архитектуру, напомнила она себе, и подошла к дому, где жил Рой. Позвонив в дверь, она стала напряженно ждать. Послышались приближающиеся из глубины квартиры шаги, и Ева почувствовала, как ее охватывает нервная дрожь. Что, если Рой увидит ее и захлопнет дверь? Дверь широко раскрылась, и из квартиры вырвался поток света. Еве пришло на ум, что так неуютно чувствуют себя преступники, которых допрашивают при свете яркой лампы.
Рой — высокий, внушительный и не склонный к компромиссам, стоял в дверях и смотрел на нее.
— Можно войти?
Он отступил от двери.
— Если желаете.
— Спасибо.
Никаких признаков того, что он смягчился, не было, но она вошла в холл и сказала:
— Я хотела бы с вами поговорить, если можно.
— Пойдемте в гостиную.
Комната, в которую он ее провел, застелена оранжевым ковром, в одной стене — большое круглое окно, мебель состояла из ярко-голубого секционного дивана и кресел.
— Садитесь, я принесу выпить.
— Спасибо, не надо.
Ева чувствовала себя все более неловко и напряженно. Возможно, она сделала ошибку, придя сюда.
— Проходите и садитесь, — снова сказал он, сел на диван, непринужденно раскинул руки и положил ногу на ногу.
— Что скажете?
Ева села напротив него и начала без предисловий:
— Я знаю, что мы оба сегодня днем были раздражены и несдержанны.
Пристальные голубые глаза Роя, казалось, пригвоздили ее к креслу. Он явно не собирался облегчить ее задачу, но она, тем не менее, продолжила:
— Хотя обстоятельства складываются не в мою пользу, я не была инициатором движения против вас. Я хотела, чтобы вы это знали, потому что… — она запнулась, — потому что я не хочу, чтобы вы считали меня своим врагом. Я знаю, что дом Брентов — яблоко раздора между нами, но я уверена, что двое взрослых людей смогут найти выход из этого положения. «Интересно, о чем он думает», — пронеслось у нее в голове.
— Я согласен, что двое взрослых людей должны пытаться как-то понять друг друга, — проговорил он мрачно, — но позвольте вам заметить, что делать заявления для прессы, даже не предупредив меня, с вашей стороны весьма некрасиво.
— Я уже вам объясняла. Я просто разговаривала с Бетти Алегзандер, и мне даже в голову не пришло, что каждое мое слово записывается. Иначе я ни за что бы этого не сказала.
— Неужели? А может, вы сказали бы еще что-нибудь более выразительное, если бы знали, что это окажется в газете?
Его губы были по-прежнему крепко сжаты, но в глазах Еве почудилась тень улыбки. Действуя наудачу, Ева осторожно улыбнулась и сказала дерзко: