Фома быстро пошел к озеру, следом потянулись остальные воины. Вскоре открылась зеленая, яркая, как ковром бархатным покрытая низина, на ней редкие низкорослые сосны, посредине, за сизыми стволами, густо–синяя узкая полоска озера, за ней такие же зыбуны, а еще дальше золотые, песчаные откосы коренного берега.
Фома шел, беззаботно посвистывал. Вскоре мох под ним начал качаться. Фомка отстегнул меч, скинул броню, присел на корягу, стал проворно стаскивать сапоги, с хитрецой подмигнул дружкам:
— Пошто водяному добро отдавать. — И крикнув: — Стойте здесь, — двинулся вперед.
— Зря ты его отпустил, Семен Михайлович, того гляди погибнет Фома, гляди, как он во мху вязнет, — пенял Мелику Захар Тютчев.
Семен лишь плечом повел. Дескать, поди, не пусти такого. И только успел посмотреть на Захара, как единым вздохом ахнули люди. Пронзительно закричал Фомкин друг Никишка. Семен взглянул и похолодел. Надо мхом виднелась лишь голова да плечи Фомы. Провалился он и держался на широко раскинутых руках. К нему бросились на помощь.
— Назад! — заревел Фома, но никто его и не думал слушаться.
— Назад, говорю! Меня водяной за пятку держит!
Люди стали, а Фома давай куражиться:
— Не суйтесь, пропадете. Я с ним, с мокрым бесом, и сам расправлюсь!
«Кто его знает, Фому–то. Может, так чудит, может, и впрямь водяной его держит, а утащить сил не хватает».
А Фома балагурил, орал:
— Ну ладно, дядюшка водяной, поймал меня, так и топи, а пятки щекотать это уж баловство. Ой, щекотно! Ой, невмоготу!
Повернулся, лег на грудь, пополз. Видно было, как раздается под ним мох, но Фома полз и полз, поварчивая на все болото:
— Ничаво! Ничаво! Чистая вода меня держит, вода со мхом и подавно. Ничаво!
Вылез–таки! Сел на бугорок, заросший пушицей, смачно сморкнулся, зажав одну ноздрю, захохотал:
— Робяты! Я водяного в морду лягнул, он и был таков, пошел восвояси, к носу лягуху прикладывать…
Никишка не вытерпел, закричал:
— Прикуси язык, Фомка. Тебе–то ничего: ты в нечисть не веришь, она над тобой и не властна, а нам каково?! Раззадоришь его, всех перетопит в болоте.
Фома, сморкнувшись из другой ноздри, ответил с ухмылкой:
— Будя скулеть, Никишка, аль забыл, как мы с тобой железными скрепами небо латали, когда оно в грозу лопнуло?
— Не было такого, не было!
— Ну вот! Может, и водяного не было? — Фомка с явным озорством наклонился над окном во мху и давай честить водяного да так, что бывалые воины, сами умевшие садануть крепкое словцо, удивились, а Фома, расправясь с водяным, лег на брюхо и пополз дальше, огибая озеро.