— Наливай!
Мелик и без переводчика понял. Нацедил ковш. Мурза выпил, облизнулся, а в руках у Тютчева была уже полная чара. Захар с поклоном поднес ее мурзе. Сарыхожа все еще хмуро взял чару, хотел выплеснуть мед под ноги, но тут Михайло Александрович с советом сунулся:
— Не пей!
Назло князю Сарыхожа выпил и чару. В голове начало шуметь, но обещанное веселье куда–то запропастилось. Мурза одинаково мрачно поглядывал и на московского посла и на Тверского князя. Чара, конечно, получше, чем деревянный ковш, но все равно дар не ахти какой — серебришко с цветной эмалью. Рука привычно тянулась к плети. Хотелось кого–то огреть без пощады, чтоб взвыл собакой. Кого? Князя, чтоб не бормотал на ухо, или посла, пусть не думает, что мурза Сарыхожа забыл, как его, ханского посла, во Владимир не пустили. Мурза поднял плеть и… наотмашь хватил татарина–переводчика. Тот взвыл. Мурза захохотал, затрясся всем телом, глядя, как переводчик на карачках уползает за юрту, а Тютчев, времени не теряя, поднес вторую чару, лучше первой, из массивного серебра с чернью, с врезанными в серебро золотыми нитями хитрого узора.
Мурза не стал задумываться, давясь смехом, вылил в глотку и эту чару. В глазах поплыло. Шагнул вперед, а шарахнуло в сторону. Оттолкнулся от князя Михайлы и плюхнулся на песок, повалился бы навзничь, но Захар услужливо поддержал, вкрадчиво принялся уговаривать.
— Поедем в Москву, мурза.
Сарыхожа хитро подмигнул одним глазом, забормотал свое:
— Хочу из золотой чары мед пить.
— Поедем в Москву, там и золотую чару получишь.
— Не поеду!
Михайло Александрович начал полегоньку отталкивать Захара от мурзы.
— Что, взял! Зря послу мед спаивал. Ужо на Москву мы вместе с послом пожалуем, тогда все тебе припомню, дай срок!
Мурза с явным интересом ждал, когда же князь Михайло с посланцем московским сцепятся, но Тютчев спокойно отступил на шаг, сказал с достоинством:
— Милости просим на Москву, княже. Для бодливых лбов кремлевские стены ой как хороши, — и, не обращая внимания на крик и угрозы князя Михайлы, обратился к Сарыхоже: — А ты, посол, не хочешь ехать к нам, не надо, была бы честь предложена, неволить грех. Пей во здравие медок из бочонка, а тверские меды пить остерегись, как бы со злости, что от Владимира ему оглобли поворотили, Тверской князь тебя не отравил.
Огрел Захар мурзу словами и давай гвоздить дальше:
— На Великом княжении ему не бывать! Ты ему не помог и впредь не поможешь, он, гляди, и на тебя озлится, так ты берегись.
— Не слушай, посол, наговора! — завопил князь. — Не слушай!