Проглянувшее на миг солнце озарило грани, углубило тени, весь Кок–Кесене вспыхнул, как драгоценный камень, но зимние тучи сомкнулись, бирюзовая сказка потухла.
У самого мавзолея Хизра окликнул караул.
— Куда идешь, старик?
Труден был путь Хизра, долго шел он, устало опустив голову, треух совсем сполз ему на брови, и, услыхав окрик, он не сразу выпрямил ноющую спину, не сразу взглянул из–под волчьего меха на нукеров, а когда распрямился, то молча распахнул бараний кожух.
Увидав под ним старый пурпур, нукеры окружили старика.
— Никак сам святой Хизр пришел к нам в Сыгнак?
— Тебя–то и надо, тебя–то и ловим.
— Давно ждут тебя в Сыгнаке!
Молча, со спокойным достоинством Хизр посмотрел вокруг и опустил голову. В спину толкнули:
— Озираешься! Почуял? Бывалый.
— Шайтанов вражды из бутылки времени выпустить задумал!
— Смуту пришел сеять, Мамаев посланец!
Хизр тяжело оперся на посох, разлепив сухие, обветренные губы, промолвил учительно:
— Сказал пророк: «Смута спит, да проклянет Аллах того, кто разбудит ее!»
Старый татарин с бурым шрамом поперек лица шагнул к Хизру и ответил в тон ему:
— Берегись, святой Хизр, как бы Аллах не проклял тебя. Да сбудется речение пророка. Идем…
Окруженный кольцом нукеров, Хизр шел к Сыгнаку. Знал он, что неладно делает, а не мог не поворачивать голову, не посматривать искоса назад. Даже бессмертному Хизру жутко чуять два копейных острия за спиной.
Нукер, охранявший ворота дворца, сказал:
— Хан велел провести святого Хизра в нижнюю палату круглой башни.
Заскрежетали петли ворот. Хизр отметил про себя: ворота новые, а петли, видно, со времен Джучиевых стоят. Окруженный плотным кольцом караула, Хизр вошел во дворец.
Запах прели. Полутемная путаница переходов. Западня, из которой не выбраться, а сзади по–прежнему два копья, готовые вонзиться в спину. Вот и двери в круглую башню, покрытые тонким резным узором. Что ждет его за этой дверью? Хизр выпрямил сгорбленную спину, надменно вздернул подбородок.
Сильный удар швырнул его через порог прямо к ногам хана. Не по летам для Хизра такие полеты. Оглушенный, лежал он, лежал слишком долго, хан даже встревожился: не убили ли Хизра раньше времени, до пытки. Но вот старик шевельнулся, со стоном взялся за голову, начал подниматься, упал, поднялся снова, а встав, резко, властно крикнул нукерам:
— Вон отсюда!
И те, кто только что сбили его с ног, в страхе перед посланцем Аллаха — бессмертным Хизром, кинулись к двери, и сам хан, заранее приказавший не ввести, а втолкнуть Хизра, услышав твердый голос старика, забыл гневные и насмешливые слова, уже готовые сорваться с языка.