Князь Владимир Андреевич Серпуховский смотрел через Десну на заснеженные стены Трубческа. [291] Вместе с ним московские, серпуховские, псковские бояре и среди них князь Андрей Ольгердович. Ольгердович! А стоит под московскими стягами, а в Трубческе родной брат его Дмитрий Ольгердович заперся. Умер старый Ольгерд, начался разброд в Литовском княжестве. Начался.
Выше и ниже города, поперек Десны, чернели темные вереницы ратей, там в челе войск шел воевода Боброк, но где он сейчас был, никто не знал. Давно Боброк не гнал вестников.
А град, притихнув, ждал приступа.
«На стенах, наверно, смолу варят». — Так думал князь Владимир, тщетно стараясь разглядеть сквозь пургу дым со стен града.
«Белым–бело над Десной, не то что дым, и град плохо виден».
— Всадник!
Слово это сказал Андрей Ольгердович. Он настороженно вглядывался в белую мглу, щурил глаза, а глубоко в прищуре улыбка спрятана.
«С чего бы? Не с чего улыбаться князю Андрею!»
Но Ольгердович не стал скрывать радости. Подойдя к Владимиру, сказал:
— То брат мой скачет!
«Еще далеко, еще лица не различишь, а Андрей говорит: «Брат!» Значит, знал заранее! Значит, ждал брата! Значит, сговорились они!»
Не мог понять Владимир Андреевич, радоваться или тревожиться от таких мыслей: одолевала тревога.
Всадник между тем приблизился, вот и лицо видно.
«Да! Дмитрий Ольгердович! Он! Как на брата похож, и очи одинаково щурят, и носы у обоих тонкие с горбинкой, и даже светлые бороды одинаково снегом запорошены».
— Володимир Андреевич, будь здрав! Здравствуй, Андрюша! И вы, бояре, здравствуйте!
Дмитрий Ольгердович сорвал шапку, трижды мотнул поклон: князю, брату, боярам и, нахлобучивая ее, сразу о деле заговорил:
— Отъедем на лед, Володимир Андреевич. С глазу на глаз потолковать с тобой надо.
Владимир тронул коня. Позади голоса бояр:
— Обожди, княже, как можно без охраны!
Владимир и ухом не повел. На льду Десны он остановил коня, поджидая отставшего Ольгердовича.
— Говори, князь Дмитрий.
— Ты, Володимир Андреевич, сам знать должен, как у нас в Литве после смерти отца моего дела обернулись. Стол великокняжеский захватил Ягайло, Андрея из Полоцка согнал, а Андрей — ему брат старший. Испил горя Андрюша. Спасибо, псковичи его приняли, а то совсем беда. Нынче беда на мою голову — Ягайло до меня добираться стал, и если ты Трубческ возьмешь, ему это на руку будет, а не возьмешь — все едино рати мои в битвах с тобой лягут, и против Ягайлы я не устою. Наградил меня бог братцем. Вот я и думаю: ты меня побьешь, я тебя побью, а мне все едино худо, и отдал бы я тебе град без боя, кабы знать, что Дмитрий Иванович меня в Москву примет.