— Я вижу только болота, пруды и кое-где пятна кустарников.
— А немного погодя увидите пустыню… Человеку, Хиро, вообще свойственно воевать. Война — неотъемлемая часть его существования. Это вопрос скорее биологический, чем моральный.
Точным движением рук немец заложил маленький самолет в широкий вираж. Солнечные лучи усеяли тысячами золотых блесток реку Пилькомайо. Внизу дровосеки, рубившие квебрачо,>[18] задирали головы и следили за полетом, притенив ладонью глаза.
— Мы картировали зону, выделив среди местного населения и иммигрантов большое количество тех, кто потенциально может принять участие в экспериментах. Одни уже находятся в пути, другие ожидают в окрестностях Нанавы.
Запахнув пальто, Отару следил за течением реки, похожей на огромную трещину в сухой земле.
— А что там, в Нанаве? — поинтересовался японец.
Мотор шумел все сильнее, и Хофштадтер уже почти кричал:
— Песок, скалы и мистер Филмор.
Несколько часов они летели над пустынной местностью, и за ними по земле бежала крылатая тень. Наконец Дитрих повел самолет на посадку. Он с улыбкой указал на выбитую в скалах площадку с неровными краями.
— Прибыли. Вон посадочная полоса.
Коснувшись земли, самолет трижды подпрыгнул, затем еще раз и накренился набок. Хиро сильно испугался, как бы он не развалился. Но все обошлось. Тронув крылом грунт, машина выровнялась и затормозила в метре от огромного валуна. Хофштадтер снял перчатки, стянул с головы шлем, пригладил редеющие волосы и знаком пригласил Отару сойти на землю.
— Это вам не понадобится, — указал он на пальто японца.
Воздух был гораздо теплее, чем в Новой Германии, хотя казалось, что вот-вот прольется дождь. Вскоре между пустынными холмами показалась какая-то тень, и Хиро услышал приближающийся звук мотора. К ним подъезжал пикап. Хофштадтер залил из двух канистр топливо в бак самолета, и кругом распространился острый запах керосина.
Мотор автомобиля чихал на холостом ходу. Из кабины вылез высокий синеглазый человек с тонкими усиками. На нем было что-то вроде униформы, под мышкой он держал кожаную сумку.
— Добро пожаловать, мистер Хофштадтер.
Он подошел, протянув немцу руку, потом повернулся к Хиро.
— Мистер Отару? Артур Филмор. К вашим услугам.
Пожатие его руки было сильным и решительным.
Потом, сидя рядом в кабине пикапа, все трое долго тряслись на ухабах. Филмор лихо вел машину, словно не замечая неровностей дороги. Хофштадтер чувствовал себя как рыба в воде. Отару раз пять безуспешно пытался зажечь сигарету.
— Потерпите, Хиро, придется еще немного потрястись.
Немец твердой рукой поднес японцу зажигалку, и тот, глубоко затянувшись, стал смотреть в окошко. За их спинами, между задним стеклом кабины и сиденьями, висел старый маузер калибра 7.65. Внимание Отару сразу привлекли крупные силуэты за окном: друг на друга громоздились заржавевшие, наполовину занесенные песком танки. Дитрих не мог не заметить любопытства японца и попросил Филмора немного просветить гостя.