«Цепной пес», стоявший у входа во внушительное здание, где располагался штаб, даже не хотел пускать меня внутрь. Настолько его шокировал мой жалкий вид. Он смягчился и, по крайней мере, разрешил мне войти в холл. Там царила аура благородного спокойствия. С любопытством я прочел таблички на огромных французских дверях. Все полубоги, там были кабинеты командующего армией, начальника штаба, начальника оперативного отдела, квартирмейстера, начальника разведывательного отдела, первого адъютанта и так далее. Тихо открылась одна из дверей, и изящно одетый военный прошел через зал и исчез за другой дверью. Похоже, здесь было принято носить брюки с остро выглаженными строчками, главным образом с красными лампасами[27], и начищенные до блеска сапоги. Я посмотрел вниз на себя и застыдился! Но все равно меня никто не замечал, пока один из «цепных псов» не сжалился надо мной и не предложил разузнать, где находился в то время командный пункт моей дивизии. Получив информацию, я сразу направился к армейскому автопарку, и там я нашел грузовик, который должен был ехать в нужном направлении. Во второй половине апреля я достиг дивизии, или, точнее, того, что от нее осталось. Это было в Романе, примерно в шестидесяти километрах к западу от Прута, пограничной реки между Россией и Румынией.
В воображении нашего верховного главнокомандующего Роман, по-видимому, должен был стать очередной «крепостью»! В любом случае, сразу после моего возвращения мне было поручено управление строительством укреплений вокруг Романа. Если мне правильно сказали, было заключено соглашение с главой румынского государства, маршалом Ионом Антонеску, о том, что против еврейской части населения Румынии не будут применяться никакие меры. Но тысячи евреев пришли на строительство укреплений, вероятно, под принуждением. Они в основном работали недалеко от мест жительства, так что я установил двухчасовой перерыв в полдень на каждый день, чтобы эти люди могли поесть дома.
В одно время я был назначен офицером связи с румынами. Мое впечатление от простых солдат было положительным, но, к сожалению, оно не касалось офицерского состава. Большинство солдат были простыми сыновьями фермеров, так как в те времена, как и сейчас, Румыния была плодородной аграрной страной. Офицеры прибывали почти исключительно из больших городов, и среди них была крайне распространена франкофилия. Никто из этих офицеров не горел желанием оказаться в бою. Когда я сказал румынским офицерам, что их штабы были слишком далеко от линии фронта, они ответили, что у них «было достаточно телефонного кабеля».