— Сеньор капитан, мы делаем ужасную ошибку.
— Разве?
— На светское судебное разбирательство хватит получаса — это пустая формальность. Но удавка слишком милосердна к подлецам. К тому же здесь мало подходящих сучьев для повешения.
— Вы хотите большего?
— Они еретики. С вами в компании плыл этот иезуит. Я не знаю всех его полномочий, но, по-моему, они значительны.
— Почтительно попросите отца Авогадро прийти, проводите его на берег. Виселица отменяется. Скорее уж в Веракрусе понадобится хворост для костров.
Испанский капитан отошел в сторону. Метис-палач слез с дерева и присел поодаль, вытащил нож и принялся чистить неизвестный англичанину фрукт. Дочистив, сунул в рот. Густой желтый сок тек по узкому подбородку.
Баррет отрешенно рассматривал на время забытое орудие казни — петля многозначительно болталась, слегка колеблемая бризом. Пеньковая веревка выглядела немного потертой.
— Эй, кузен Эрнандо… — тихонько прошептал он.
— Чего тебе, подлый предатель? — тут же отозвался вечно настороженный де Ланда.
— Или ты выручишь меня прямо сейчас, или я тебя заложу, — угрюмо пообещал Питер.
— Не успеешь.
— Еще как успею — ты позвал монаха. Тебе не отмазаться, сам знаешь, что в таких делах довольно и одних подозрений.
— Клеветник.
— Двурушник.
— Ладно, я помогу, но не ради твоих глупых угроз. Просто привычка — великая вещь, мне не хочется остаться без компаньона.
Ланда отошел в сторону, видно, решил разыскать офицера. Баррет опять рассматривал петлю. Веревка, «вдова всех повешенных», все так же медленно покачивалась. Метис проглотил остатки фрукта, почистил об одежду нож и принялся подрезать им ногти.
— Зря стараешься, Питер, — буркнул товарищу протрезвевший Кэллоу. — Сдохнешь, как все.
Ланда вскоре вернулся с испанским капитаном. Тот с сомнением осмотрел Баррета.
— Вы уверены, сеньор, что перед нами ваш кузен?
— Я уверен в этом как никто другой.
— Тогда объясните, как он оказался среди пиратов и еретиков.
— Пресвятая Дева! Просто Педро немного сумасшедший. Он почти не говорит, а если говорит, то несет глупости. Должно быть, эти головорезы не стали убивать безумца. Бросьте, сеньор лейтенант, я прекрасно узнаю своего двоюродного брата — это его лицо и его одежда, его особенный помешанный вид.
Кэллоу напряженно прислушивался, но скорее всего не понял и половины кастильских слов.
— О чем разорался этот пес? — угрюмо спросил он непонятно кого и не получил ответа.
Баррета тем временем развязали и отвели в сторону.
— Эй, погодите, доблестные сеньоры! — истошно заорал Кэллоу. — Пусть нас всех повесят, но какого дьявола миловать его?!