— Годится. Я согласен…
Радость чудесного спасения давно покинула Баррета — заболоченный лес, который их окружал, медленно, но верно подтачивал силы. Шел седьмой день похода. Последние следы дороги затерялись среди заболоченных, густо заросших лесом низин. Вскоре путь преградила река, ее поверхность ковром покрывала ряска, темная вода мрачно глядела в разрывы.
— Здесь нешироко.
— Зато водятся черные ящерицы.
— У меня на судне, на «Синем цветке», был один парень-француз, звали его Брасье. По правде сказать, мы его завербовали насильно. Брасье хорошо знал разные сорта ящерок и ловил их, где придется.
— Ты дурак, Питер Баррет. Близ побережья Веракруса черными ящерицами называют жирных бурых крокодилов. Видишь, как раз одна такая «ящерица» поджидает в реке добычу?
Англичанин вскинул ружье. Грохот разогнал пестрых птичек побережья.
— Попал прямо в глаз.
Крупная рептилия быстро ушла на дно, Ланда не успел разглядеть, была ли она ранена.
— Иди в воду, Эрнандо, и быстро плыви на тот берег. Я пристрелю любого крокодила.
— Для начала перезаряди ружье. Молю Святую Деву, чтобы крокодил оказался только один, а твоя меткость тебе не изменила.
Ланда забрал второе ружье, прихватил с собою припасы и боязливо вошел в воду.
— Тут мелко, но скользко. По ту сторону нет дороги.
— Вперед, нам некуда отступать.
— В кустах кто-то сидит.
— Должно быть, это местная дикая кошка, которую называют оцелот…
На ветках кричали обезьянки саймири, среди листьев мелькали их покрытые белой шерсткой животы. Ланда почти перебрался через реку, но вдруг в панике шарахнулся в сторону — мимо него, рассекая зеленую воду треугольной головой, вальяжно проплыла крупная змея.
— Она, должно быть, не очень ядовита, — успокоил его Баррет.
Ланда грязно выругался, выбрался на более-менее сухое место и с мрачным видом зарядил ружье.
— Иди сюда, Питер. Теперь моя очередь стрелять по крокодилам.
Баррет без особого энтузиазма вступил в воду, каждый миг ожидая пули в грудь. Течение оказалось слабое, пахло гнилью и неизвестными цветами.
— Тут можно неплохо идти вброд. Воды по пояс.
— Поторапливайся.
Мелкая обезьянка в кроне истошно завопила и тут же притихла — скорее всего ее схватил какой-нибудь хищник. Ланда щурился так, как будто старательно брал на прицел самого Баррета.
— Хватит, — буркнул англичанин. — Хватит, я уже перебрался на нужную сторону. Ты держался молодцом, а теперь опусти ружье, Эрнандо.
Пауза затянулась, потом де Ланда медленно и нехотя убрал с сошки свой мушкет. Гримаса безумия уже исчезла с его физиономии.
— В этом проклятом аду в голову лезут странные мысли.