— Здесь жили выродки — потомки зверей.
Ланда снисходительно пожал плечами.
— Возможно, сцену следует понимать только аллегорически. В каждой земле свои порядки. Меня волнует совсем другое — отсутствие золота и присутствие кое-какой темной воли. Иногда кажется, что промеж лопаток лежит тяжелая рука, эта неделикатная лапа упорно подталкивает нас к выходу в лес — обратно.
— Мы-то уйдем, как только обнаружим что-нибудь ценное.
Мертвый город наблюдал за чужаками каменными глазницами фигур на барельефах. Изображения покрывали все четыре стороны стелы и боковые части устроенных прямо под открытым небом алтарей. Карлики, уродцы, полулюди с чертами ягуаров замерли рядами и упрямо таращились Баррету в лицо.
— Мне кажется, тут нет золота.
На Ланду опять накатило странное безумие, он метался туда-сюда, пытался сдвинуть неподъемные блоки базальта.
— Не может быть! Я знаю, чувствую, тут есть что-то ценное, у меня на такие клады нюх словно у спаниеля на дичь…
Искатели продвинулись немного вперед. Плотный строй вертикально поставленных блоков почти замкнутым кольцом окружал площадку. Жирные плети растений вились по базальту.
Ланда первым юркнул в неширокий проход.
— Смотри! Тут еще один алтарь…
Баррет вошел и остановился перед нишей жертвенника. Каменное изображение поразило его грубым реализмом.
Воин — нагой мужчина в короне из перьев — сжимал в левой ладони конец веревки. Связанный ею другой мужчина, раненный и коленопреклоненный, замер в покорной позе у вражеских ног. В правой руке победитель держал занесенный для удара нож.
— Местные парни знали толк в мести. Пошли отсюда, друг.
— Погоди.
— Ты шаришь наугад или собрался найти кое-что определенное?
— И да, и нет. Мне не дает покоя легенда о знаменитом изумруде Кортеса. Конкистадор не только перебил уйму народу, но и оставил записки о «камне правосудия», взятом в Теночтитлане. Самоцвет был без единого порока и размером с голову новорожденного. Я так и не разобрался в его судьбе — то ли это выдумка с начала и до конца, то ли камень оказался на судне, отправленный из Веракруса в Севилью, и был украден пиратом Флери, которого через пять лет поймали и повесили у нас в Испании.
Измученный Ланда попытался вытереть грязь с лица, но только размазал ее сильнее.
— Все бесполезно, — мрачно заявил он. — Тут нет ничего, кроме дюжины дешевых статуэток из нефрита. Обезьянка, дама, сердце, лягушка, черепаха. Такое можно по дешевке продать ювелиру или подарить женщине. И больше ничего… Ад тебя забери, Питер, тут ничего нет!
— Тогда какого дьявола мы два месяца ломились сквозь сельву?!