Преданный Вам
Николас Питерсзоон Схаак
Николас написал это письмо две недели назад, но помнил каждое слово наизусть. Софья Алексеевна Романова. Молодая, честолюбивая и властная женщина, рискнувшая сломать вековую традицию, повелевавшую русским царевнам тихо угасать в теремах или монастырских стенах. Не имевшая права на супружество, она почти открыто жила с князем Василием Голицыным. Не имевшая права на престол, она теперь управляла огромной страной, на просторах которой Голландия или Сен-Доменг затерялись бы без следа. Что ж, в истории случались коллизии и покруче. Каким образом Софья Алексеевна планирует удержать захваченную власть, Николас не знал, и не пытался гадать на кофейной гуще. Правильно русские говорят: чужая душа — потёмки. Но что должен теперь делать он сам, знал очень хорошо.
Жаль, что ради этого придётся на долгое время забыть о возвращении в Голландию…
«Гардарика» давно оставила за кормой берега Голландии и на всех парусах направлялась домой. Переговоры окончены, результаты их можно назвать положительными. Если, конечно, перспективу в ближайшие лет пять крепко рассориться с могущественной Францией можно назвать положительным результатом. Но, как говорил незабвенный Ходжа Насреддин, «за это время кто-нибудь обязательно умрёт — или я, или ишак, или эмир». За пять лет всё может очень сильно измениться. И скорее всего изменится: стратегия совместных действий, выработанная штатгальтером Соединённых Провинций и генералом Сен-Доменга, должна была со временем обернуться серьёзными изменениями в политическом раскладе Старого и Нового Света. А его величество Людовик Французский должен был узнать о секретных статьях их договора одним из последних.
«Выбор, — думала Галка, перечитывая письма, после получения которых она и отправилась в путь. — Даже в сказках он никогда не бывает лёгким, что уж там говорить о жизни… Да. Если нас приняли в клуб цивилизованных государств, то придётся либо принимать клубные правила, либо, если они не нравятся, заставить играть по своим. Но не нахрапом, а постепенно, шаг за шагом. День за днём, год за годом — а там, глядишь, старушка Европа однажды проснётся и поймёт, что мир изменился. Да только поздно уже будет спохватываться. Тут Вильгельм тысячу раз прав. Но как король Англии он не даст мне сыграть в собственную игру, если у него не будет иной головной боли, кроме нас. А обширную и длительную головную боль я ему гарантирую, и отсутствие анальгина в аптечке тоже».
Письмо от Николаса не добавило радости. Галка действительно не знала, огорчаться ли устранению Петра — невероятно энергичного человека, который принёс России больше беды, чем пользы — или радоваться этому факту. Одно теперь было ясно: чтобы удержаться у власти, Софья и Голицын должны сперва завоевать доверие народа. А затем, пользуясь этим доверием и поддержкой армии, они смогут провернуть самые смелые свои предприятия. А если от Ивана не будет наследника, то предприимчивая царевна вполне способна продавить беспрецедентное решение о своём замужестве — хотя бы под соусом продолжения царского рода мужским потомством. О Петре же к тому времени успеют как следует позабыть. А мальчик-царевич, заточённый в монастыре… Впрочем, Галка не рисковала загадывать на его счёт. Мало ли, что случится в Москве через десять лет? Может, сумеет отвертеться от пострига и взбунтует страну ради возвращения на трон. Эдакий Емелька Пугачёв, только имеющий все законные права. А может, если примет постриг, пойти вверх по церковной линии. А что? Ему, умному и чертовски честолюбивому царевичу, быстрая карьера практически обеспечена. Глядишь, и будет на Руси через четверть века молодой, безумно энергичный патриарх… Галка криво усмехнулась. Пётр Алексеич — патриарх! Вот в такой неожиданной роли ещё никто и никогда не пытался его представить. Он покруче Никона будет, это уж точно. А если Софья или Иван всё-таки родят наследника, и этот наследник заполучит престол, то ещё вопрос, кто при таком раскладе будет править Россией…