С кладбища Борис сразу же направился домой. Приведя себя в порядок – сменив полевую форму на парадную, – отправился делать несколько обязательных визитов к ближайшим знакомым. Но для начала решил навестить своего старого приятеля Феликса Юсупова, надеясь, что тот сможет рассказать ему что-то полезное о его пропавшей жене. Да и вообще о том, что сегодня происходит в Петрограде.
* * *
Огромный дворец князя Юсупова на Мойке был ярко освещен огнями. Подсвеченные газовыми фонарями монументальные колоны, вычищенная ковровая дорожка и огромные дубовые двери на входе повеяли на Нелюбова той веселой, беззаботной довоенной порой, о которой он уже начал забывать. На несколько мгновений Бориса вдруг охватила черная зависть ко всем тем, кто жил еще той, прошлой жизнью, кто не видел, как гибнут в сабельных атаках друзья и товарищи, и не оплакивал короткую, десятиминутную жизнь своего сына. Кто отгородился высокими заборами от людских страданий и делал все, чтобы страшное слово «война» никогда не пришло в его дом… Но через минуту Бориса передернуло от собственной слабости и недостойных мыслей. Сожаления о былом никогда не приносят душевного спокойствия: что толку бередить прошлое, если ты не в силах его изменить и исправить.
Справа от парадной двери резиденции Юсупова Борис заметил розетку электрического звонка, которая была заботливо накрыта отодвигающейся медной пластиной. Удивившись такой предусмотрительности князя, который всегда славился крайне беспечным отношением к своему хозяйству, Нелюбов с силой нажал на сигнал и услышал, как где-то в глубине дворца раздался мелодичный, но требовательный перезвон колокольчиков.
Появившийся в дверях пожилой привратник в богатой ливрее, с непроницаемым лицом выслушав намерение щегольски одетого поручика повидаться с его хозяином, произнес, как видно, дежурную фразу – что князь сегодня никого не принимает и что надобно приходить завтра. А через секунду был буквально ошарашен дальнейшими действиями посетителя, который, услышав неприятный и, как видно, неожиданный для себя ответ, без какого-либо почтения к князю отодвинул лакея в сторону и шагнул за ворота.
– Ваше благородие! Никак не можно к их светлости… князь приказывали никого не пускать, у них супруга заболела! – лакей, неуклюже рыся за Нелюбовым, пытался поначалу словами остановить поручика, а затем, словно в запальчивости, решил прихватить дерзкого посетителя за рукав мундира. Но тут же осекся, остановленный бешеным взглядом Бориса:
– Да ты, старик, совсем ополоумел!?
Нелюбов, едва владея собой, сделал маленький шаг к испуганному лакею, который, от страха прикрыв лицо руками, начал медленно пятиться назад.