Анатоль Франс в «Острове пингвинов» именно с введением «первых покровов» связывает резкое обострение эротического влечения у прежде невинных пингвинов: «Вот и сейчас на берегу — две-три четы пингвинов занимаются любовью на солнышке. Поглядите, с каким простодушием! Никто не обращает на них внимания, и даже сами участники, кажется, не слишком увлечены своим занятием. Но когда пингвинки прикроют себя одеждами, то пингвин не столь ясно будет отдавать себе отчет в том, что именно влечет его к ним. Неясные желания породят всякого рода мечтания и иллюзии; словом, отец мой, он познает любовь с ее нелепыми муками. А меж тем пингвинки, опустив глаза и поджав губы, будут делать вид, что под своими одеждами хранят сокровище!..» И когда переодетый монахом Магисом дьявол приодел первую неказистую пингвинку и толпы молодых и старых с вожделением потянулись за ней, злорадствующий змий воскликнул: «Полюбуйтесь, как они шагают, устремив взоры на сферический центр этой юной девицы, — только потому, что этот центр прикрыт розовой тканью»[7]
Недаром француз Стендаль в поисках истинных страстей, т. е. искреннего Эроса, обращался к Италии, а в высшем обществе своей страны его удручало развитие любви-тщеславия как господствующей
Во Франции книги преследовали за безнравственность («Мадам Бовари», например), в России — за политику и атеизм, а на нравственность даже литература слабо покушалась… Если перебрать книги русских писателей, то образов чувственной страсти окажется ничтожно мало. В поэзии начала XIX века все эти амуры, Киприды, Ад ели отзываются скорее условным поэтическим ритуалом, навеянным французской или античной литературой..
Русский космос и любовь русской женщины
Из каких же стихий состоит Русь и каков состав, каково вещество русской телесности? Если взять в качестве шкалы эллинские четыре первоэлемента: земля, вода, воздух и огонь, из которых посредством Любви и Вражды (соединения и распада) возникает все и всякая вещь в мире, — то Россия с этой точки зрения явит следующую картину
3 е м л я — мать-сыра, не очень плодородная, серая, зато раз метнулась ровнем-гладнем на полсвета бесконечным простором — как материк без границ: рельеф ее мало изрезан, аморфен, характеры людей не резко выражены, даль и ширь мира важнее высоты и глубины (в отличие от горных или морских народов). Недаром за определенностью, резкой очерченностью характеров и страстей тянулись русские писатели на юг: на Кавказ (Лермонтов), к Черному морю («Бахчисарайский фонтан», «Цыганы» Пушкина)
Небо России — мягко-голубое, часто серое, белое, низкое. Солнца немного: оно больше светит, чем греет, не жаркое, так что в России из стихий важнее расстилающийся ровный данный свет (и связанные с ним идеи: «белый», «снег», «чистота»), чем огонь — как начало «я», индивидуальной, все в себя превращающей, всепожирающей активности. Отсюда цвета и краски в России — мягкие, воздушные, акварельные. В России — в изобилии воздуха и воды