— Она будет рада тебя видеть. Наверняка.
— Может, как-нибудь в другой раз. — Я завожу мотор.
— Я что-то не так сказал?
Я качаю головой.
— Просто… тяжко встречаться с людьми из прошлого, когда в настоящем все так хреново.
Хорри кивает с видом мудреца.
— Тогда мы с тобой — два сапога пара. — Пошарив по карманам и вытряхнув на сиденье кучу мелочи, он в конце концов извлекает криво свернутый косячок и прикуривает от еще тлеющей сигареты. Затягивается поглубже и, задержав дыхание, передает мне самокрутку.
— Нет, я не по этому делу, — говорю я.
Хорри пожимает плечами и, приоткрыв рот, медленно выпускает танцующий дым.
— Мне от головы помогает, — говорит он. — Иногда я чувствую, что вот-вот будет приступ. Покурю — сразу отпускает.
— А мать запах не почует?
— А что она со мной сделает? Убьет, что ли?
В его голосе внезапно слышится несвойственная Хорри агрессивность, и я чувствую, что просьба Линды заехать за сыном — очередной эпизод в их долгой позиционной войне.
— Хорри, с тобой все в порядке?
— Все классно.
Он снова хочет передать мне косяк.
— Я за рулем, — отвечаю я.
Он пожимает плечами и, сделав еще одну затяжку, говорит:
— Мне больше достанется.
21:05
Оказалось, никто и не думает расходиться. Шива в полном разгаре.
— Джад! — окликает мама, пока я стараюсь потихоньку прокрасться на свое место. И все взгляды устремляются на меня. — Где ты был?
— Воздухом дышал, — бормочу я и присаживаюсь на низенький стул для шивы.
— Ты помнишь Бетти Элли? — спрашивает мать, указывая на маленькую, похожую на птичку женщину, сидящую прямо передо мной. Стульчики, предназначенные для родных усопшего, гораздо ниже тех, на которых сидят гости, поэтому мой взгляд постоянно упирается в их коленки, а если смотреть им в лицо, видны волосинки в ноздрях.
— Конечно помню, — отвечаю я. — Здравствуйте, миссис Элли.
— Джад! Мое самое глубокое сочувствие!
— Спасибо.
— Ханна, дочь Бетти, год назад развелась, — радостно сообщает моя мать, словно эта новость должна меня как-то особенно порадовать.
— Печально, — откликаюсь я.
Бетти кивает.
— Он оказался любителем порносайтов, — поясняет она.
— Бывает, — киваю я.
— А Джаду жена изменила по-настоящему, — продолжает мать.
— Господи! Мама!
— Что такое? Тебе нечего стыдиться.
В гостиной, помимо нас, еще человек двадцать. Гости болтают — кто с моими ближайшими родственниками, кто между собой, — но в этот миг все они поворачиваются ко мне, точно болельщики на трибунах. В едином порыве. В третьем классе у меня был период, когда, выходя с урока в туалет, я в приступе паранойи представлял себе, что классная доска превращается в телеэкран и одноклассники смотрят, как я писаю. Сейчас ощущения были сходные.