Лилечка страдала, проклинала судьбу, лила слезы, но почти никому не рассказывала об очередной трагедии, кроме, пожалуй, Анны, которая умела ее хотя бы нормально выслушать. А что, если не внимание и участие, нужно в первую очередь, когда в личной жизни наступает очередной провал?
Вот и сейчас, когда Лилечка с крайне расстроенным выражением лица вбежала к Анне, принесенный ею целлофановый пакет, в котором лежали пресс‑материалы по Дэну Смирнову, оказался усеян каплями, хотя никакого дождя на улице не было и в помине.
Анна, разумеется, все сразу поняла.
— Что, опять? — участливо спросила она.
Если бы не этот вопрос и тон, каким он был задан, Лилечка, может быть, еще несколько мгновений держала бы себя в руках, но тут не выдержала, разрыдалась, закрыв лицо злополучными бумагами.
Общаясь с Лилечкой, Анна научилась ее успокаивать. Без лишних слов — слова до Лилечки все равно в такие моменты не доходили — она провела ее в гостиную, усадила на диван и достала из сумочки упаковку бумажных носовых платков: по опыту знала, что в нужную минуту у Лилечки никогда не находится при себе носового платка. Как ребенок!
— Ну, что случилось на этот раз? — спросила Анна, когда Лилечка немного успокоилась.
— Броси‑и‑ил, — горестно сообщила та, утирая слезы. — Неделю назад говорил, что любит, а сегодня сказал, что я ему такая толстая и занудная даром не нужна. Любая женщина, — Лилечка не умела произносить «нехорошие слова», — ну, с Тверской, лучше, чем я. Ей деньги нужны и она за эти деньги все позволит, а я… — Не в силах продолжить рассказ, она снова разрыдалась.
— Вот гад! — в сердцах воскликнула Анна, имея в виду не только очередного Лилечкиного ухажера, но и этого мерзкого змея подколодного Сергея Воронцова, продолжавшего занимать ее мысли. Потом бросилась утешать подругу. — Ну, Лилечка, ну, пожалуйста, ну, не сошелся же на нем свет клином, в конце концов! Есть же и другие, причем гораздо лучше, а он просто идиот, своего счастья не понял! — Она прекрасно понимала, что произносит обычные, затасканные для таких случаев слова, но ничего оригинальнее придумать не могла.
— Какие другие? — вдруг завыла в голос Лилечка. — Никому я не нужна, понимаешь? Ни‑ко‑му! Неудачница я, и все тут! Знаешь, как я тебе завидую! Тебя‑то любят, ты красивая! А я? А меня?
Нельзя сказать, чтобы последние Лилечкины слова обрадовали Анну. Она еще не пришла в себя после свидания с Алексеем, от разговора с которым так трусливо увильнула.
Бедный Лешка, ну как он не поймет, что ему нужна не она, Анна, такая волевая, такая твердая, такая уверенная в себе, а слабая, беззащитная женщина, рядом с которой он мог бы почувствовать себя сильным. Анна честно признавала, что никогда не хотела бы стать его женой. Это был бы несчастливый брак: она постоянно подавляла бы его, а он чувствовал бы себя еще большим неудачником, чем обычно. Лешка и так почему‑то считает, что ему постоянно не везет, а на самом деле ему недостает всего лишь уверенности в себе. Вот если бы рядом с ним оказалась такая женщина, как Лилечка!.. Да, с ней, наивной, романтичной, слабой и беззащитной даже самый робкий мужчина чувствовал бы себя чуть ли не Арнольдом Шварценеггером.