– Смотри на это, – ланиста указал своей тростью на надпись на одной из стен. – Это объявление о твоем бое. Вот эта надпись впервые оповестила о твоем существовании мир. До этого о тебе никто не знал. Но теперь ты стоишь на пути к большой славе. О тебе сегодня узнали Помпеи. А завтра узнает Капуя. А послезавтра – Рим!
– Если я переживу достаточное количество боев.
– Переживешь. Я вижу настоящего бойцы на большом расстоянии. Еще когда ты там дрался с Балом и проиграл, я видел, что ты станешь побеждать. Мы идем сейчас по пути, которым проходили многие сотни гладиаторов до тебя. Эта таверна манит их как свет далекой свободы, которой они не дождутся никогда.
– А я бы хотел достичь свободы. Разве не может гладиатор получить её? Там на арене? – больше самого себя чем ланисту спросил Децебал.
– Может. И такое случается. Но редко. Толпа может в секундном порыве великодушия даровать деревянный меч. Вот как раз сегодня у неё был подобный момент великодушия и хватило бы всего одного выкрика «Свободу храброму Децебалу» и ты получил бы её! Но никто не сделал этого выкрика. Видишь, от какой малости иногда зависит судьба человека?
– И ты, господин, считаешь, что я этого не достигну? Эта ситуация разве не может повториться в будущем?
– Почему? Ты можешь так получить свободу. Но к тому времени, когда это случиться, тебе она станет не нужна.
Они подошли к невысокому, но просторному зданию с почерневшими колонами и портиками.
– Вот мы и на месте, Децебал. Таверна «Борода Агенобарба».
Над входом красовалась большая вывеска изображавшая толстого мужчину с огненно рыжей бородой. Под самой вывеской раскачивался фонарь, служивший маяком для выпивох затерявшихся во тьме.
– Мрачное место, – огляделся вокруг Децебал. – Только один фонарь.
– Сейчас только сумерки, а когда совсем стемнеет, то будут гореть еще десяток факелов. Но от них это место не станет менее мрачным. Идём.
Они вошли в низкую дверь и спустились по каменным ступеням в просторный зал, где за столами сидело человек 50. Здесь пахло сыростью и какой-то гарью.
Им на встречу вышел высокий и толстый мужчина в засаленном хитоне. На его помятом и исполосованном морщинами лице играла приветливая улыбка.
– Акциан! – он хлестнул руками себя по ляжкам. – А я давно тебя поджидаю. И даже велел приготовить жаркое под крепким соусом.
– А вино? – улыбнувшись, спросил Акциан. – Уже разбавил водой?
– Я приготовил для тебя амфору фалернского, которая достойна стола самого императора.
– Ну, веди меня и моего товарища к очагу. Вечер холодный и мы продрогли.