Роман — умный и заботливый, и он хорошо разбирается в людях, именно поэтому он умеет писать новостные репортажи, которые привлекают читателя. Шарлотта читала его репортажи, «поверхностный» — это не про него, он далеко не поверхностный.
— Я боюсь, что я сама такая.
Под прикрытием темноты она призналась Роману в том, чего больше всего боялась. Ей было важно, чтобы именно он об этом знал.
— Если тебя интересует неизвестное, это признак ума, а не поверхностной натуры.
Шарлотта не раз задумывалась на эту тему.
— А что, если потребность смотреть новые места и заниматься другими вещами уведет тебя далеко от дома и будет удерживать вдали? — спросила она. — Вдали от людей, которые тебя любят.
Слушая ее, Роман попытался понять более глубокий смысл ее слов. Она могла бы говорить о нем, но у него возникло ощущение, что она признается ему в личных страхах.
— Ты говоришь о своем отце?
Это был риторический вопрос.
Шарлотта все еще сидела лицом к окну, отвернувшись от Романа. Он взял ее за подбородок и развернул лицом к себе.
— Проблема не в том, что он хочет жить в Лос-Анджелесе, и даже не в том, что он актер. Дело в его нежелании брать на себя ответственность и в том, что он, по-видимому, эмоционально отстранен от семьи. Это его выбор. Твой выбор будет другим, потому что ты сама другая.
Шарлотта пожала плечами:
— Как знать. Он же мой отец, я унаследовала его гены.
— Но у тебя есть гены и от матери, а она домоседка. — «Скорее даже затворница», — но этого Роман не стал говорить вслух. — Вероятнее всего, в тебе есть и то и другое. — «Лучшее от каждого из родителей». — Ну так по какой еще причине ты так боишься скрытых желаний?
Шарлотта не ответила.
Роман подозревал, что в действительности ее волнует вовсе не наследственность. Это лишь удобное прикрытие. Зная Шарлотту, он был уверен, что она бы не стала эгоистичной, как ее отец. И она сама должна это понимать. Впрочем, нежелание походить на родителя — вполне обычное дело для человека, который на этого родителя обижен, думал Роман. Шарлотта достаточно умна, чтобы заглянуть в себя и понять правду.
— Ты не более поверхностная, чем книги, которые лежали у тебя на столе.
— Ты не объективен. — Шарлотта улыбнулась под прикрытием платка.
— Это не ответ. Послушай, Шарлотта, ты жила в Нью-Йорке, ты любишь читать книги про другие страны, ты мечтаешь путешествовать, но отказываешься признать, что это сделало бы тебя счастливой. Почему?
— А что, если реальность меня разочарует?
Роману подумалось, что в ее жизни и так уже было слишком много разочарований. Но он собирался это изменить.