История Гадкого Утенка, или Мой ласковый и нежный зверь (Славачевская) - страница 4


Утром, против моего ожидания, меня не отпустили. Я сползла с кровати, подошла к двери и прислушалась. Тишина. Я начала колотиться в дверь и кричать, на что мне грубо посоветовали угомониться и заткнуться, если не хочу опять оказаться в наручниках и с кляпом во рту. Такого желания не испытывала, у меня вообще было единственное желание — оказаться от сюда за тысячи километров и забыть об этом кошмаре… по возможности забыть… Опять потянулись минуты и часы ожидания… Внезапно дверь открылась и вошел один из вчерашних похитителей с подносом, второй стоял в дверях, как это… 'на стреме?' Передо мной плюхнули поднос и удалились. Мне принесли еду и… противозачаточные таблетки. Зверь заботился о своей жертве… Я тупо смотрела на, лежащее передо мной, и не могла поверить своим глазам. Через несколько минут дверь опять открылась и к кровати подошел всё тот же амбал. Он протянул мне какую-то тряпку и сказал с неловкостью:

— Ты бы это в душ сходила бы, чё лежишь куклой, кровь присохнет… ты иди, мы тут пока порядок поднаведем. Иди-иди…

Я встала, взяла эту тряпку, оказавшуюся громадной футболкой, и молча пошла к двери в ванную. Я уже взялась за ручку, когда услышала:

— Слышь, девка, ты это поешь чего-то…

У меня началась истерика. Тюремщик заботится об узнике. Зачем? Меня трясло и колотило. Я стояла под обжигающим душем и не чувствовала этого. Мне было холодно и страшно. Я понимала, что меня не найдут. Никто не видел кто и куда меня увозил, мне не на что надеяться. Я могу просто бесследно пропасть, сгинуть, расствориться. И графа в милицейском отчете пополниться ещё одной пропавшей безвести. Выйдя из ванной, я увидела чистую и заправленную постель и поднос с едой на ней. Сил думать не осталось совсем, кусок в горло тоже не лез. Я натянула на себя покрывало, сьёжилась и задремала.

Проснулась я от звука открывающейся двери. Ко мне опять пришел Зверь и всё повторилось. Он смеялся над моими тщетными попытками сопротивления… ему было весело… Именно тогда, когда ко мне пришло это понимание, я, распластанная тяжестью его тела, замерла, не желая доставлять Зверю, хотя бы это удовольствие. Я лишь закрыла глаза, что бы не видеть его лицо, такое идеально красивое и ненавистное. Я затихла и ждала… ждала окончания этой пытки. Зверь уже уходил и я спросила:

— Когда ты отпустишь меня?

Он развернулся, сощурился:

— Надо же у тебя есть голос, а я думал ты только рыдать и кричать можешь…

И бросил, как подачку:

— Когда надоешь…

Махнул рукой в сторону упаковки с таблетками:

— Не забудь принимать, для тебя же лучше.