Пограничный легион (Грей) - страница 35

- Но без меня вы бы умерли!

- И это было бы лучше для тебя... Жанна, я предлагаю тебе следующее: я честно женюсь на тебе, и мы уедем из этой страны. У меня есть золото. Я молод, я страстно люблю тебя, хочу тебя. Ради тебя я начну новую жизнь... Что ты скажешь на это?

- Что скажу? Да лучше мне тут же умереть, чем выйти за вас замуж! - с ненавистью прошептала Жанна.

- Отлично, Жанна Рэндел! - с горечью промолвил бандит. - Одну минуту я видел призрак: свое умершее, лучшее "я". Теперь он исчез... И ты останешься со мной.

Глава VII

С наступлением темноты Келс приказал своим людям развести костер возле дверей хижины. Он удобно лежал, весь укутанный в одеяла; шайка бандитов присела к костру, образуя перед ним полукруг.

Жанна отнесла свою постель в самый темный угол, где её никто не мог увидеть, зато она видела всех.

Сильнее, чем когда-либо, ей бросилась в глаза вся прелесть этой дикой местности. Даже костер пылал как-то особенно дико; он то и дело выбрасывал громадные красные языки пламени, со свирепой алчностью пожиравшие большие поленья. Особенно ясно выглядели при этом мрачном освещении и жестокие лица бандитов. Наконец опустилась непроницаемая ночь. Койоты полчищами повылезали из своих нор, и окрестности огласились их резким и диким лаем. Но сущность дикости, казалось, сконцентрировалась в самих бандитах. Освещенный дрожащим пламенем, Келс выделялся своим бледным, как у призрака, лицом. То было четкое, умное и решительное лицо. О злобе и насилии говорили морщины возле рта в глаз. Казалось, этот человек снова насторожился и напряженно занялся составлением новых страшных планов. Красная рожа Пирса выглядела ещё краснее. Это была сухая, черствая, почти без мяса, красная маска, натянутая на усмехающийся череп. Другой, которого они назвали Фрэнчи - Французиком, был маленького роста, с мелкими чертами, глазами-пуговками и ртом, произносившим злые, полные ненависти слова. Остальные двое ничем не отличались от рядового типа жуликов. Но Гульден был так необычен для Жанны, что она подолгу не решалась глядеть не него. Его движения говорили о страшной силе. Это был колосс, горилла с копной русых вместо черных волос на голове, с бледной вместо черной кожей. Черты его лица казались наскоро вырубленными грубой корявой лопатой. Казалось, будто вся жестокость, все пороки и страсти, когда-либо существовавшие в мире, притаились в громадных впадинах его глаз, в тяжелых складках всего лица и в ужасающей расщелине, полной сильных, белых клыков, служившей ему ртом. Это было чудовище, и Жанна скорее была бы рада тут же умереть, чем согласиться хоть раз прикоснуться к нему. Он курил и не принимал никакого участия в грубом и добродушном подшучивании окружающих, сидя словно гигантская машина разрушения.