— Не спите, Картер? — задумчиво проговорил он. — И даже не лежите. Он взял двумя пальцами стакан с тумбочки, понюхал и поставил обратно. — Бренди. И вы дрожите, Картер. Все время дрожите. Почему? Отвечайте!
— Я боюсь, — сердито ответил я. — Всякий раз, как вас вижу, душа в пятки уходит.
— Мистер Каррерас! — из двери амбулатории появился закутанный в одеяло доктор Марстон, протирая глаза и на ходу приглаживая свою естественнейшим образом растрепанную, восхитительную седую шевелюру. — Это неслыханно, совершенно неслыханно! Тревожить тяжело больного — и в такой час. Я должен попросить вас удалиться, сэр. И немедленно!
Каррерас оглядел его с головы до ног, затем в обратном направлении и процедил сквозь зубы:
— Успокойтесь.
— Нет, я не успокоюсь! — возопил доктор Марстон. Пожизненный контракт с Метро-Голдвин-Майер был ему обеспечен. — Я врач. У меня есть врачебный долг, и я выскажу, в чем он состоит, чего бы мне это ни стоило. — К несчастью под рукой у него не оказалось стола, ибо удар кулаком по столу явился бы достойным завершением этого выступления. Но даже и без того доктор произвел впечатление своим искренним гневом и возмущением. Даже Каррерас, очевидно, смутился.
— Старший помощник Картер очень болен, — продолжал греметь Марстон. У меня тут нет возможности вылечить сложный перелом бедра, и результат был неизбежен. Воспаление легких, да, сэр, воспаление легких. Двустороннее, в легких столько жидкости, что он не может даже лечь, да и вообще едва дышит. Температура сорок, пульс сто тридцать, озноб. Я обложил его грелками, напичкал аспирином, антибиотиками, бренди, наконец, и все без толку. Лихорадка его не отпускает. То он мечется в жару, то лежит весь мокрый от пота. — Насчет сырости он вспомнил очень вовремя. Я чувствовал, как морская вода из промокших бинтов просачивается сквозь свежую повязку на матрас. — Бога ради, Каррерас, неужели вы не видите, что он очень болен? Оставьте его.
— Мне он нужен только на минуту, доктор, — примирительно объяснил Каррерас. Если у него и зашевелились вначале какие-то подозрения, то после блестящего сольного номера Марстона они просто обязаны были исчезнуть. «Оскар» за такую игру был бы вполне заслуженной наградой. — Я вижу, что мистер Картер нездоров, и не собираюсь отнимать у него силы.
Я потянулся к карте и карандашу прежде, чем Каррерас протянул их мне.
Ничего удивительного, что при неутихающей дрожи и распространявшейся от больной ноги по всему телу онемелости, вычисления отняли больше времени, чем обычно. Но сложности никакой в них не было. Я взглянул на стенные часы и подвел итог: