Теперь, теперь, когда можно со стороны взглянуть на всю ту ситуацию: начинаешь понимать, видеть какие не какие выходы. Укусить, плюнуть в лицо… завизжать, как недорезанная…
Да, черт, мне касаться его было противно, а не то что… кусать. Мне провалиться сквозь землю хотелось, а не то что трогать, толкать,
провоцировать на ссору…
Да с кем? С этим дерьмом? ЗАААААБЫТЬ — и только, и только, что мне хотелось. Он даже не достоит и малюсенького кусочка моей памяти…
Ничтожество.
В трудный час — убежал, как пес позорный,
а теперь, как только снова голову высунула, вынырнула, снова живу — вернулся?
Да нет, нет! малыш мой, гад редкостный, тебя в моей жизни… больше не будет.
Не бу-дет.
Уткнуться носом Марату в подушку — внимать родному аромату…
… попытки, глупые попытки… уснуть.
Несмелые щелчки, шорох у дверей —
как больная я кинулась на звуки…
Замерла… Замерла в шаге от него.
Несмело перевел, поднял взгляд на меня.
— Марат…
(едва слышно прошептала я,
сдерживая, с последних сил, слезы)
— Привет, — тихий шепот,
взгляд в сторону…
увидел, заметил — чертовые пирожки в мусорном ведре…
Промолчал. Шаг вперед, по коридору…
— Я тебе звонила.
(плавное движение — положил ключи на тумбочку; разулся, нехотя стащил с себя пиджак…)
— Марат… ты всё неправильно понял.
Прошу, выслушай меня.
— Патриция. Давай не сейчас.
Я сильно устал, грязный, дурно пахну… — мне срочно нужно в душ…
А потом — потом всё обговорим.
Прости…
(несмелые шаги — и побрел от меня прочь, ушел в ванную)
Молчу. Стою посреди коридора, пристально наблюдаю за каждым его движением — и покорно жду.
…
Тело заклякло, застыло на месте… и все те полчаса (или сколько там)… что провел Марат в душе, я покорно сидела на диване, в зале… ждала своего судью, боясь даже крохотное, "неправильное", движение сделать…
… вернулся, вернулся — это уже хорошо. А теперь, теперь я всё сделаю, всё, что в моих силах, лишь бы вернуть… то, что было прежде.
Несмело скрипнула дверь… — шаги (мои) навстречу…
… прошел мимо, нырнул в спальню, открыл шкаф — попытки отыскать чистую одежду.
(замерла я на входе, замерла у двери — как пристыженный воришка)
Молчит.
— Я тебе звонила…
(едва слышно, да так, чтобы если и не услышит — то и слава Богу, прошептала я)
— Я не хотел с тобой говорить.
(уколол, уколол в самое сердце — терплю)
— Марат…
— Нет, Патти. Ты послушай, — развернулся ко мне лицом. — Патти. Я был не прав. Не стоило так реагировать. Прости…
— Марат, так… так ничего же не было, — живо кинулась я вперед, шаги ближе.
(невольно попятился, отстранился от меня)
— Я всё понимаю. И… даже если вы помиритесь с Фернандо — это будет хорошо.