— Что?
— У вас будет малыш, Патти. И…
— И что? Это — мой малыш. Ты сам так говорил. Марат…
— Патти…
— Что, Патти? Я же говорю — ничего, НИЧЕГО не было между нами. По крайней мере, с моей стороны — уж точно. Та, его глупая попытка — то всё бред, фу. Мне было так мерзко, противно, как еще никогда. Марат, для меня Фернандо больше ничего не значит. Для меня он — УМЕР. Понимаешь?
— Патти, прошу, перестань. Не стоит передо мной оправдываться, отчитываться…
Мы — друзья. Да и только.
Так что…
А вот я…. я… поступил совершенно не по-дружески.
Прости, что уехал, что бросил тебя. Я вел себя, как последний дурак… Как самый настоящий идиот.
Прости.
— Да причем тут…???
(завизжала я от возмущения)
(Бог мой, я сейчас разрыдаюсь от боли, отчаяния: что можно еще сделать, когда ты и так кричишь, орешь прямо в лицо, доказываешь человеку, едва ли не бьешься головой об стенку, а он — все равно тебя не слышит, на белое — черное городит…)
Друзья… Ха!
Ты до сих в это веришь???… думаешь, что то, что между нами — все еще можно называть этим… чертовым (глупым) словом???
(несмелый шаг вперед — и привлек, как-то нехотя (или мне это показалось?), жеманно обнял, прижал к себе)
— Патти, всё хорошо… Всё будет хорошо…
(живо дернулась, оттолкнула Дюана прочь)
— Да хватит, хватит повторять эти гребанные слова! Ненавижу уже их! НИЧЕГО! НИЧЕГО хорошего нет — и не будет!! Ясно?
(разворот — и побежала прочь, в зал… упала на диван — и горько, отчаянно зарыдала, завыла…)
Как же вы меня все… бесите!
ИДИОТЫ!!!!!!!!
…
Холодные минуты, минуты равнодушия — и наконец-то Марат вошел в комнату, несмело присел рядом.
— Патти…
(глотаю слезы, глотаю всхлипы — пытаюсь ровно дышать; не оборачиваюсь)
— Ну, прости меня, придурка старого. Прошу…
(вдруг несмело коснулся моих плеч руками — еще движение… и, обняв, силой поднял с дивана, притянул, прижал к себе, спрятал в объятиях) —
Прости… Переклинило меня, — взволновано прошептал на ухо, — как увидел вас двоих. Сразу старое всплыло. Как Женье меня предала. Взбесился, с ума сошел — и любая трезвая мысль тут же растаяла. Прости меня… идиота. Прости, что сомневался…
(пытаюсь не дышать, сдавить истерику)
— Но я… действительно, его не целовала. Марат.
— Прости меня…
(крепче сжал в объятиях)
Прости…
(короткий, несмелый поцелуй в макушку)
— Ты же не уйдешь больше?
(жадно сжимаю, удерживаю его руки подле себя)
— Нет. Не уйду…
…
Три часа ночи. Пора стелиться — и спать.
— Ты… ты на диване будешь спать?
(оторопела я от удивления)
— Да. Не хочу… тебя смущать.
— Марат…
(не слушал — неспешный разворот… и пошагал в залу со своей подушкой и одеялом)