Улыбка чуть тронула Настины губы.
— Я помню, что когда ложилась спать, под дверью твоей комнаты часто горел свет, я приходила к тебе пожелать спокойной ночи. Ты отрывалась от тетрадей, потирала уставшие глаза, смотрела на меня, целовала в щеку и открывала очередную тетрадь.
— Сколько душевных сил было затрачено, сколько времени! А ради чего? Чтобы твои бывшие ученики старательно смотрели в сторону, когда проходят мимо. Мы воспитывали из них честных людей, а они смешали с грязью все святое. Все наши идеалы, все, во что мы верили…
— Может быть, вместо того, чтобы воспитывать, их нужно было просто любить?
— Любить?
— Да, любить. Человеку нужно душевное тепло и любовь.
— Как просто ты объясняешь. Разве мы не любили своих учеников?
— У меня всегда складывалось впечатление, что меня воспитывали, воспитывали и воспитывали.
— Я посмотрю, что ты станешь говорить, когда твои ученики не будут узнавать тебя на улице. Хотя не думаю, что тебе удастся проработать в школе столько, сколько проработала я. Почти все твои подруги уже поменяли работу.
— Не всех устраивает такая маленькая зарплата.
— Это Ирину? Галку еще куда ни шло, у нее ребенок был маленький.
— Мама, ты не права, Ирина с Леонидом только в прошлом году хорошо стали жить.
— Вот я и говорю, что из трех твоих подружек в школе осталась только ты одна. Я все думаю, на что ты будешь жить, дуреха?
Настя обняла мать и тесно прижалась к ней, поцеловав в седые волосы на макушке.
— Приработки искать. Этот год мы с тобой как-нибудь продержимся, если отец Марьяшки не будет забывать платить нам деньги.
— Я уже привыкла к девочке. Она славная, хотя порой с ней и трудно.
— Ничего, завтра пятница, конец недели. На выходные я куда-нибудь поведу Марьяшку, и ты отдохнешь.
Настю позвали к телефону в учительскую во время урока письма, в тот самый момент, когда она объясняла своим малышам, как пишется буква «К». Она вбежала в учительскую, немного запыхавшись. Мама утром жаловалась, что у нее побаливало сердце. Неужели ей стало хуже?
— Мама? Что случилось?
— Это я, Валерий Петрович.
В первый момент испуганная Настя не могла даже сообразить, кто с ней говорит.
— Какой Валерий Петрович? Ой, вспомнила. А почему вы звоните мне во время урока? До звонка осталось еще целых десять минут.
— Это так важно? Простите. Я хотел узнать, как у вас дела?
— Вы наконец-то освободились? И что теперь?
— Я хотел бы вас сегодня увидеть и поговорить. Я через час пришлю за вами машину.
— Хорошо, мы с Марианной сможем приехать.
— Я хотел поговорить с вами одной.
— Как это понимать?