Кристофер Уайт ещё в молодости поставил перед собой цель объездить все доступные человеку уголки вселенной. Соседи его недолюбливали, считали высокомерным. Короткие промежутки между путешествиями он проводил в своём холостяцком доме, не общаясь почти ни с кем, кроме своей постоянной прислуги. Когда нам с Тео было семь лет, он побывал у нас в гостях, оказавшись в нашем городе проездом. Тётя Фэй его сразу невзлюбила. Ещё бы! Когда она завела разговор о своём любимом братце, дедушка Крис сказал, что Стенли, конечно, был обаяшкой, но ужасным трусом и, похоже, свалил на тот свет до рождения своих отпрысков, чтобы избежать ответственности за них. Я думала, что мама обидится, но она лишь усмехнулась и свела всё к шутке. Позже я поняла: она всегда знала цену нашему отцу, хоть и не говорила об этом ни с нами, ни тем более с тётей Фэй. Мне дед понравился. Высокий и худощавый, он двигался легко, как юноша. Мама говорила, что в молодости он был очень красив, и я ей охотно верила. Он почти не улыбался, шутил довольно едко, но не производил на меня впечатление злого человека — в отличие от тёти Фэй, которая всегда тщательно подбирала выражения, строго соблюдала правила приличия, однако злости в ней было столько, что хватило бы на двух арахатских террористов. По-моему, от людей такого сорта её отличают лишь трусость и неспособность к активным действиям. На прощание дед сказал мне: "Ты шустрая девчонка. И всегда будешь такой. Твоему брату сроду за тобой не угнаться". Тео это слышал. Стоит ли говорить, что дед не вызвал у него ни малейшей симпатии. Через пять лет он наотрез отказался съездить со мной и мамой к дедушке Крису в Маграт, о чём лично я нисколько не жалела. Приятно было хотя бы пару недель пожить подальше от братца Тео и тёти Фэй. Помню, как она скривила свой тонкий рот, когда узнала, что дед завещал мне всё своё состояние. Непонятно только, почему она возмутилась, если сама завещала дом одному Тео. У родителей был брак с раздельным владением имуществом. Дом, в котором мы жили, принадлежал отцу и тёте Фэй. Мама, как вдова нашего отца, имела право жить в нём до самой смерти, но ни сдавать, ни продавать его не могла. Мы с Тео имели право жить там до совершеннолетия, ну а дальше уж как решит владелец. После смерти нашего отца единственной владелицей дома была тётя Фэй. Помню, составив завещание, она сказала маме: "Нэнси, дорогая, такой сын никогда не выставит тебя на улицу и даже не продаст этот дом без твоего согласия. Ты же знаешь, сын у тебя замечательный". Про дочь тётя Фэй не сказала ни слова, но она умела оскорблять меня и без слов. Возможно, она была уверена, что её ненаглядный Тео и меня сроду не выставит на улицу, но меня всё это совершенно не волновало. Никогда не планировала зависеть от милостей Тео.