— Мерси боку, месье.
Официант вежливо наклонил голову, добавив еще что-то по-французски. С таким же успехом он мог говорить и на любом другом языке — молодой человек не знал никакого, хотя английский учил, вернее, родители заставляли. А вот Катя — другое дело. Она понимала и французский, и английский, а захотела бы — так и арабский бы выучила.
По узкой лестнице они поднялись наверх, в номер. Широкая кровать, кондиционер, узкое, прикрытое традиционными синими ставнями окно.
— Ну и скучища же здесь, в этом чертовом Сусе! — Блондинчик распахнул большой, на колесиках, чемодан, — Ничего, сейчас вызовем такси и скоро будем в Тунисе.
— А по-моему, речь шла о каком-то пригороде, Ла-Марса, кажется.
— Ну не цепляйся ты к словам, надоела уже!
Девушка усмехнулась:
— Ах вот как ты заговорил, Герочка. Надоела?
— Вечными своими подначками надоела! — Молодой человек рассерженно сплюнул на пол — Может, хватит строить из себя умную?
— А я и не строю. — Катерина уперла руки в бока, губы ее задрожали: вот-вот сорвется. Но отнюдь не в плач — в бой, — Я и есть умная. В отличие от тебя, Герман!
— Ну и уматывай, если такая умная! — Герман перешел на крик, черты его холеного смазливого лица исказились, став по-детски обиженными. — Обойдусь и без тебя!
— Да что ты говоришь — обойдешься? Языков ты не знаешь, по карте ориентироваться не умеешь — пропадешь без меня-то. У-тю-тю… Только не заплачь!
— Сука! — Молодой человек схватил Катю за руку, размахнулся, намереваясь ударить.
Не вышло!
Казавшаяся такой беззащитной и хрупкой девчонка ловко перехватила его за запястье, вывернула руку на излом…
— У-у-у… — Герман в бессильной злобе завыл, — Пусти-и-и, сука…
— Это тебе за суку! — Катя тут же ударила его коленом в живот и, бросив скорчившегося парня на кровать, усмехнулась, — Ну? Еще подраться хочешь?
Вне себя от гнева, Герман вытащил из чемодана складной нож-бабочку. Катерина как раз отвернулась к зеркалу, но, заметив какое-то движение, в последний момент отскочила в сторону, и блестящее лезвие лишь порвало юбку.
— Ах ты гад!
Она ударила Германа с ноги, на этот раз в полную силу пусть даже и сил этих было не так уж много. Ударила хорошо, в челюсть, парень отлетел в угол, заныл:
— Су-у-ка-а-а…
Словно больше других слов не знал.
— Еще раз обзовешься — убью! — Подняв упавший на пол нож, Катерина задумчиво потрогала лезвие пальцем, — На полном серьезе — убью. Никто и искать не будет. Что сверкаешь глазками, дурачок? Что ты обо мне вообще знаешь? Только имя?
Девушка заводилась, это было видно. И так слишком уж долго сдерживалась, и глупому обормоту Герману сейчас лучше бы помолчать, так нет — подавал голос. Правда, уже больше не ругался, только лишь ненавидяще сопел: