Видно, что-то заподозрив, толстяк подкинул цепь на руке и, попробовав на зуб, с презрением сплюнул:
— Купрум? Хо? Купрум!
Нуда, медь, не золото, что ты хотел-то? Александр же не браток какой-нибудь, на всю голову отмороженный, а, можно сказать, артист!
— Купрум!!! Ишшь!!!
Недовольно оскалившись, толстомясый хлестнул по лицу пленника цепью. Александр рванулся и, выдернув руку из чьих-то цепких лапищ, хлестанул обидчику в морду:
— На, гад! Получи, беспределыцик чертов!
Воспользовавшись возникшим замешательством, пленник не стал терять время даром. Вырвавшись окончательно, ударил с ноги одного, другого, перепрыгнул через лежащее тело, нагнулся, подхватив выпавший у кого-то из руки факел, махнул перед чьей-то оскаленной рожей:
— Ну? Давай подходи, кто смелый!
Странно, но смельчаки нашлись! Они кинулись на Сашу, словно крысы, с разных сторон, молодой человек ударил одного, второго… Факел выкинул: ну в самом-то деле, не жечь же им живых-то людей! А те не стеснялись: в ход пошли палки и камни, одна увесистая каменюка угодила пленнику в грудь. Черт… Александр упал и почувствовал, как в грудь уперлось что-то острое. Острога, что ли? Да, похоже на гарпун. Неужели убьют, сволочи?
Нет, все же не решились.
Тот самый толстяк — ага, скула-то опухла, погоди, старая сволочь, что-то еще с ней утром будет! — снова подошел ближе, опустился на корточки и неожиданно осклабился, казалось, без всякой злобы. Потрогал мускулы на руке Саши и снова прошипел:
— Ишшь! Ишшь!
Покивал, ухмыльнулся и, махнув рукой, отправился в дом.
А пленника тут же связали, рывком вздернули на ноги и, протащив по двору, впихнули в сарай. Дверь позади со скрипом закрылась.
— Ну вот, — упав на глинобитный пол, с некоторым оттенком удовлетворения прошептал Александр — Наконец-то хоть какая-то определенность. Можно полежать, отдохнуть, подумать. Эй! Есть здесь кто живой?
Он повторил вопрос на двух языках — французском и английском. Кажется, в дальнем углу кто-то зашевелился… Ну да, так и есть! Вот уже и спросили:
— Асдинг? Силинг? Ромей?
— Русский я, Сашкой звать. Можно — Александр. А ты кто будешь, брат? И кто эти сволочи? Ну, нароют они на свой хребет, псины!
— Германикус эго сум… Эго сум германикус, номес — Ингульф.
— Ингульф? Красивое имя. Ингульф Германикус… Почти по-латыни.
— Латинус — нон! Германикус сум!
Голос казался подростковым, звонким, только каким-то усталым. Да уж, станешь тут усталым.
— Ингульф эго сум… Ки эс ту?
Гляди-ка, по-испански он говорит, что ли? Очень похоже на французский «Ки э тю?» — «Кто ты?»
— Я Александр. Же суи Александр… Рюс. Рашен.