- Так это и вы знаете. Пьян был. По пьянке и замерз.
- Как замерз-то. В обнимку с березой... Такую казнь ьыстрадал. С чего бы это?
- Кто ее знает? Что пьяному в голову не взбредет? - ответила Феня, чувствуя, как приближалась неведомая какая-то беда.
- Может, что говорил он или сама что заметила перед этим?
- Ничего оп нс говорил... А зачем вам это?
- Скажу и зачем. Сперва давай поговорим по душам_,
- Вы своей-то душой человека невинного не тро^ гайте.
- Какого человека?
- .. чего тогда прискочили?
- Да ведь два человека-то.
- Кто еще? Может, я?.. Может, я его стукнула, что больно ухаживал за мной ваш Желавин?
Рука Стройкова с папироской так и дрогнула.
- Ухаживал Желавин? - удивился он.-Не знал про это.
- Убили его, жалеть надо. А я и про убитого скажу.
Подльгй он был. Подлый! Грозил с Митей что-нибудь сделать, со мною повольничать.
Для Стройкова это было неожиданностью. Как близко и просто все! Час назад он был в отчаянии, что тогда момент проглядел. А сейчас этот разговор возвращал ему из прошлого этот момент. Теперь не проглядеть бы.
"Не спеши, не торопись",- успокаивал он себя и думал, что нельзя и медлить в разговоре с Феней, которая в горячке своей, как блеском мгновенным, осветила знаки этой истории.
- А ты Дмитрию своему говорила про ухаживания Желавина и про угрозы его?
Вот он, этот момент: сейчас одно слово могло все решить. Только скажет: "Да".
Стройков это и ждал: Митя убил, а отец его в безумии такого ужаса кончил с собой. Конечно, это не все, чтоб вину и правду доказать, это только версия.
- Нет,-сказала Феня.- Убил бы Митя его. Боялась. А Желавину сказала: "Если ты над Митей свою подлость исполнишь, возьму топор и убью, прямо на людях, среди бела дня, топором зарублю".
- Каким топором?
- Обыкновенным. Вон на дровах валяется.
- А топор этот новый или старый у вас?
Феня еще сильнее, с щемящей тоской почувствовала, что сама не заметила, как открыла дорогу беде.
- Не все ли равно, какой топор.
- Новый или старый? - повторил свой вопрос Стройков.
- Новый...
- А старый где?
Феня поднялась и как-то пошатнулась, задев за скамейку, которая со стуком упала на пол.
- Не убивал Мнтя, и Федор Григорьевич не убивал.
Что вы!
- Не говорю я про это. Что ты вперед забегаешь?
Про топор скажи. Садись.
Она поставила к столу упавшую скамейку и села.
- Был топор. Пропал или потеряли где, не знаю. Новый Митя из лавки принес. А Федор Григорьевич топорище сделал. Вот и все!.. Разговорились мы тут, а мне на работу пора,- сказала Феня.- На молотилке стою. Только подавай. Языком барабанить некогда.