- Не задерживаю,- сказал Стройков.
- Только вы Митю и Федора Григорьевича не примешивайте к этой истории.
- Зря не примешаем,- успокоил ее Стройков и подумал: "Какая ниточка потянулась".
Во дворе он остановился перед поленницей, где лежал топор. Поднял его. Пальцем провел по затупевшсму лезвию.
- Новый?
- Да.
- А старый так и пропал?
- Я же сказала, не знаю. Вот пристали...
Глаза Стройкова построжали, ноздри дрогнули с гневом.
- Еще и нс так пристают. Человека убили, председателя. Ты понимаешь?
- Не наше это дело.
Стройков хотел вскочить на коня, по нога сорвалась со стремени.
- Так пусть и убивают, так, что ли? Говори, да не заговаривайся. Прощай пока!
Не успел Стройков уехать с хутора, как пошли разговоры в том самом направлении, которое своим посещением Феии указал Стройков: Митю п отца его Федора Григорьевича в убийстве подозревают.
Разгадались вдруг сразу и запои Мити и смерть Федора Григорьевича - не зря так плохо он кончил.
Говорили, что Митя убил, а Федор Григорьевич знал и не выдержал - с горя обнялся с мерзлой березой.
Другие, наоборот, говорили, что Федор Григорьевич убил Желавина, а Митя потому-то и пил, что знал об этом и мучился.
Были и такие: не верили, что Митя и отец его могли пойти на такое, но доказать это ничем не могли, лишь была вера сердца.
Да и за что им убивать Желавина? Что не поделилито? Митя завмагом работал и подчинялся своим районным властям. А Федор Григорьевич плотник, он и вовсе редко бывал дома-работал на стороне. Правда, Желавии хотел привязать его к колхозу. Но разве привяжешь, когда отовсюду просили и приказывали что-либо срочно сделать и даже приезжали за ним? Золотыми были худощавые и жилистые руки его.
Но был и такой слушок, который кое-что разъяснял сомневающимся: вся кровь из-за Фени, за ней Желавин хотел потаскаться. А Митя и Федор Григорьевич расправились: показали, как за чужими бабами бегать.
Это были, так сказать, главные корни всех разговоров, от которых расходились более мелкие, даже совсем едва заметные, что и Феня причастна к этой истории, потомуто и терпела такую жизнь с Митей, и сейчас из страха терпит.
Все ждали, что будут к празднику новости, еще чтото откроется.
А праздники приближались.
В самый канун во Всходы приехала на похороны жена Желавина - Серафима.
Она тогда, как пропал ее муж, не вернулся из Щекина, ждала его день, другой, и третий день ждала, и четвертый. А потом схватила дочку, чемоданчик с пожитками и ушла с хутора.
Лишь раз оглянулась она на далекие избы с медью солнца в окнах.
- Будьте прокляты! Пропадите все!..