Где?
Митя опустил голову.
- Что ж замолчал? - спросил Стройков.
- Зря болтать-то,- со злостью на себя сказал Митя.
- Не зря, а по делу.
- Что по делу? Что еще?
- Не психуй. А говори, как говорил, тогда толк будет.
- Толк с прибавкой.
- Смотря какой толк. А то... Помнишь, старый топор у вас куда-то делся?
- Л какое.тебе дело до чужих топоров?
- Надо.
- Нашли?
- Кого?
- Топор. Топор наш. Клейменый ведь был.
- Нашли Желавина. Топором зарубили.
Митя локтями уперся в колени, сжал голову.
- Так я и знал.
- Что знал?
- А что нашим топором поморочили.
- Что же не сказал тогда?
- Так ведь это теперь легко говорить. А тогда только мутные страхи были. Отец на кладях топор забыл. Пошел я. А топора нет. Кому он нужен, клейменый-то? А тут прямо как подгадано было, в тот день и Желавин пропал.
Затревожились мы. Так сделают, что и не расхлебаешь потом: за этот топор и сгниешь. Боялся отец, что меня потянут.
- Кто ж невиновного потянет?
- А вот приехал же... Только сразу скажу тебе: если бы я Желавина убил, топор бы не нашли. В омут и не плеснулся бы.
- Так ведь всплыл.
- Потому что не я его прятал... А где всплыл? Это даже интересно.
- В одном разговоре. Да и сам ты подтвердил, что разговор не пустой. Вот записал: "...Так я и знал". Твои слова или нет?
- Мои.
- А когда топор пропал?
- В тот самый день утром.
- А вечером где ты был?
- На речке винцом баловался. Только ты зря мозги-то мне крутишь. Я тот день хорошо помню.
- А где отец находился?
- Тогда бы ты его и спросил. Я за ним не следил.
- Ты сказал, как подгадано было, в тот день и Желавнн пропал. А откуда ты знал, что пропал он?
Ведь вечером еще не знали, что пропал. После стали искать.
- Вот после-то с топором все и представилось. Л что, если топор наш не так просто пропал? Тут любой забеспокоится.
Стройков почувствовал, как след, казавшийся ему верным, вдруг замелся перед ним.
Глаза их встретились и опасливо разошлись. Один не хотел признаться, что не нашел вины, уже предрешенной.
Другой боялся, чтоб случайностью какой не запутать себя, и был настороже, стараясь уйти от опасности, неизвестно с какой стороны крадущейся к нему.
Митя взял папиросу н не успел закурить, как Стройков спросил:
- С чего твой отец так кончил?
- Про это я и сам хотел бы знать,- ответил Митя и с торопливостью закурил,- Я тогда, как увидел отца, как он на березе замерз, так и ужаснулся перед жизнью.
Жуткие в жизни сторонки есть. И Желавина вон убили.
А тут еще более всего нагляделся. Она меня на "трату пустила, жизнь-то, и готова в последний расход пустить...