И не только здесь. Из «Дома инцеста» (а это ведь и есть страницы «неочищенного» дневника) мы узнаем и дополнительные детали. Мы узнаем, в какую ярость пришел Альенди после выступления Арто в Сорбонне. Он упрекал Анаис и в том, что она сидела рядом с Миллером, и в том, что ушла вместе с Арто. «Не играйте с Арто!» — грозно предупредил он свою пациентку. Неистовство Альенди привело к тому, что в один из визитов Анаис он набросился на нее, и стало ясно, что Анаис удалось соблазнить своего целителя. Как пишет Ноэль Рилей Фитч, «искусав и истискав ее, он упросил Анаис пойти в укромный отель вблизи метро «Кадет». Анаис в своем дневнике (и в «Доме инцеста», где доктор Альенди проходит под именем Ориоля, а она сама зовется Мандрой) описывает незавидную сцену в наемной постели: Альенди оказался «вялым и толстым», но Анаис, хотя и была разочарована его «неуклюжестью», все же пришла ему на помощь со всем своим приобретенным уже умением. Но она надеялась «искупаться в сексе, как это бывало с Генри», а ей достался «квелый любовник». Тем не менее она согласилась еще раз встретиться с Альенди на следующей неделе. Тогда-то и произошел комический эпизод с «мягкой флагелляцией». Альенди это помогло мало, Анаис рассмешило, но ушла она домой с горящей кожей — плетка как-никак была в мужских руках…
Так закончилось приобщение к психоанализу с помощью доктора Альенди. На горизонте уже вспыхивали молнии того, что в своем дневнике за 1933 год Анаис назовет, по примеру Артюра Рембо, «Сезон в аду».
Вчера Генри приехал с Уильямом Брэдли[96], литературным агентом и другом многих писателей. Симпатия с первого взгляда.
Брэдли пришел от меня в восторг. На обратном пути в поезде он без умолку говорил Генри обо мне.
Сегодня он мне телефонировал. Он прочел мой детский дневник. Говорит, что это замечательно — наивность, очарование и глубина. Поразительный ребенок. Необыкновенно. Сказано все самое главное. Я была усталой и сейчас не могу вспомнить все, что он наговорил. Голос его теплый и выразительный. Они с женой то плакали, то смеялись над дневником.
Арто пишет мне:
«Я очень много думал о том, что вы сказали мне о моем выступлении. Я ведь уходил оттуда с ощущением провала, но сегодня я этого уже не чувствую. С тех пор я услышал много отзывов на мою лекцию и вижу, что она не пропала втуне. Но я понимаю также, что намеревался сделать и какую фантастическую концепцию хотел предложить, когда замышлял все это. Но в итоге это вселило тревогу, вывело из душевного равновесия без какого-либо удовлетворения, без проникновения в сознание людей того, что я собирался им внушить. Вы-то поняли, но