Думаю, что достаточно понимаю жизнь, гораздо более жуткую, более мучительную, чем моя, получая сведения о ней непосредственно, из первых рук. Никаких разрывов во времени, никакой дистанции между мною и настоящим. Мгновенная оценка. Но также справедливо и то, что, когда я пишу о ней после, я вижу больше, я понимаю лучше, она яснее проявляется, делается богаче.
И все-таки то, что вспоминается позже, это, как мне кажется, не столь верно. А во мне — какая-то неизбывная нужда в точности и правде. Это и заставляет меня записывать все, что я пережила, немедленно, прежде чем это не исказилось временем и пространством.
Сидим за обедом на кухоньке в Клиши. Груды книг, на полу исписанные страницы, на стенах рисунки и листы с перечнями всякой всячины.
Разговор о Прусте вызывает у Генри такое признание: «Если быть с собой честным, мне хорошо без Джун. Я тогда люблю ее больше. А когда она рядом, она меня угнетает, у меня хандра, впадаю в полную безнадегу. И по горло во всяких переживаниях».
Джун вымотала его, у него нет сил ревновать, он потерял способность к страданию; что у него осталось, так это умение наслаждаться покоем.
Я стараюсь облегчить страдания других. Да, я вижу сама, как слабеет буря, как растворяется едкая кислота, как перестает действовать яд. И так в любую минуту каждого дня. Я пробую исполнить желания других, сотворить чудеса. И напрягаюсь изо всех сил, творя чудеса (Генри напишет книгу, он не будет голодать, Джун вылечат и т. п.).
«Ложь может быть и волшебной сказкой», — написал Генри.
Встретила сегодня Фреда, и мы пошли в «Трините» купить чего-нибудь для их квартиры. Как раз солнце выглянуло из-за облаков, и я процитировала Фреду кусочек его прозы о рынке в солнечный день. Это его тронуло.
— Вы чудо, — сказал он. — Вы красавица.
Принесла Генри копию отрывка из журнальчика «Транзисьон». Мне нравится добавлять что-нибудь к его писанию, расширять его.
У Пруста Генри отметил: «С другой стороны, совсем не случайно, что существа интеллигентные и тонко чувствующие попадают в зависимость от бесчувственных и малокультурных женщин. Таким мужчинам необходимо страдание. Подобные интеллигентные и чувствующие создания вовсе не тянутся ко лжи. Тем более она захватывает их врасплох, что, будучи интеллектуалами, они живут в мире разных возможностей, они живут в рефлексии, живут в той боли, которую причиняет им женщина, а не в ясном осознании, чего же она хочет… Вот почему женщина заурядная, любовью к которой они неожиданно видят себя охваченными, обогащает их внутренний мир куда больше, чем женщина выдающаяся…