Макс выплюнул дымящуюся сигару ему в лицо, и босс схватился за глаза, запорошенные горячим пеплом. Простак врезал ему левой крюком по брюху. Босс со стоном повалился на пол и остался лежать, с хныканьем протирая обожженные глаза.
— Ты, ура-патриотический ублюдок, — прошипел, наклонившись к нему, Макс. — Я хотел дать тебе шанс. И чуть было не сделал тебе вполне приличное предложение. Чтобы ты остался хозяином этого заведения, но на долевых условиях и без шулерского инвентаря. Но это не для тебя. Ты слишком завшивел. Понял, ублюдок? Да Франк в миллион раз более настоящий американец, чем ты, урод. Понял?
Некоторое время Макс продолжал распалять себя, отпуская длинные тирады по поводу истинного американизма, затем приставил ствол пулемета к голове тихонько скулящего босса.
— Молись, гад!
Босс с ужасом посмотрел на Макса и, всхлипнув, жалобно простонал.
— Пожалуйста, дайте мне шанс. У меня есть деньги, я отдам вам их все, только отпустите меня.
Я потряс Макса за плечо и оттащил его к стойке бара, затем наполнил его рюмку. Макс выпил и немного успокоился. Мы вновь вернулись к боссу, и я сказал:
— Мы забрали все деньги у кассира. Ты можешь предложить нам что-нибудь еще?
— Вы отпустите меня, ребята? — жалобно проныл он.
— Мы всегда держим свое слово, ублюдок, — ответил Макс.
— У нас деловой подход, — добавил я. — Уговор есть уговор. Что ты можешь нам предложить?
— У меня хранятся деньги прямо в этом здании. Я их отдам. Вы отпустите меня?
— Сколько? — спросил я.
— Сорок пять тысяч.
— Да, это подходит. Где они?
— Вы сдержите свое слово? — проныл он.
— Да, — ответил я.
— Где ты их прячешь?
— В холодильнике.
— В холодильнике? — изумился я.
— Да, в холодильнике, который стоит в комнате кассира.
— Ладно, пошли посмотрим, — сказал Макс и жестом приказал боссу встать.
Мы прошли в комнату кассира и открыли холодильник. Там были только бутылки с молоком. Босс засунул в холодильник руки и, пыхтя от натуги, попытался вытащить поднос для льда. Тот самый, с которым я не стал связываться утром.
— Деньги там? — спросил я. Он кивнул.
— За сорок пять тысяч я, пожалуй, не пожалею свой нож, — сказал я и начал долбить лед.
Хорошенько поддолбив его у основания подноса, я рванул ледяной куб на себя и чуть не свалился вместе с ним на пол. Куб не был прозрачным, лед имел белый цвет.
— Ты добавлял в воду молоко, когда замораживал все это? — спросил я.
Босс кивнул. Мы отнесли куб в туалет и засунули под водопроводный кран. Когда лед подтаял, я легонько постучал по нему ножом и извлек из него сверток, обмотанный белой клеенкой. В свертке находилось девяносто пятисотдолларовых купюр. Пересчитав их, Макс удовлетворенно кивнул.