— Вы определенно умеете действовать оперативно!
— Нас на этом вырастили, — ответил я. — Нас отлучили от груди матери, прикармливая восьмидесятиградусным самогоном из двадцатилитровых канистр.
Толстый Оскар вновь зашелся в приступе хохота. Он уже до смерти надоел мне. Я пробормотал Максу на ухо:
— Если этот жирный дурак будет продолжать в том же духе, то нам придется выносить сразу два трупа.
Прозвенел дверной звонок. Появился Косой, одетый в форму чистильщика. В руках он держал комплект формы для Простака. На рубашку большими буквами была нанесена надпись: «Чистка ковров». Серьезным деловым тоном Косой спросил:
— Сколько у вас ковров, мадам?
— Кончайте клоунаду! — взвился Макс. — Пора браться за работу.
С профессиональной сноровкой мы отодвинули мебель, закатали Натши в ковер и перевязали его с обоих концов. Простак надел форму и вместе с Косым понес ковер с Натши в грузовик. Мы с Максом прикончили бутылку виски.
Когда мы двинулись к выходу, Толстый Оскар спросил:
— Я получу обратно свой ковер? Это дорогая вещь, привезен из Китая.
— Да, как новенький, — ответил Макс. — Настоящие чистильщики ковров доставят его в течение десяти дней. Так что не беспокойся.
Толстяк вновь начал хихикать, и я поспешил удалиться, боясь, что иначе потеряю терпение и сделаю что-нибудь совсем лишнее. Мы с Максом пешком добрались до похоронного бюро. Простак и Косой уже были здесь и готовили Натши к погребению. Они подыскали ему самый дешевый сосновый гроб из тех, что у нас имелись. Макс послал Косого за необходимыми бумагами к Печатнику Питу с Томпсон-стрит и позвонил на кладбище, чтобы вырыли могилу. Я вызвал нескольких наших профессиональных плакальщиков, и через тридцать минут безмолвный Натши отправился в свой последний путь.
— Он быстро слинял, — одобрительно заметил Макс. — И его похоронили лучше, чем он того заслуживал, — добавил Простак.
— Слушай, а какое имя стояло в похоронном свидетельстве? — поинтересовался я у Косого. — Так, для наших внутренних записей.
— Я точно не расслышал, — ответил Косой. — Пит сказал, что укажет имя своего шурина, и пока его произносил, все время причитал: «Хоть бы так и было, хоть бы так и было!»
— Ну и черт с ним, — сказал я. — Такое имя наверняка не стоит записывать.
Как только мы вошли в свою «контору», из других дверей появился Толстый Мои с полным подносом выпивки и сообщением, что нам звонили из главного офиса.
— Они просили сразу же связаться с ними. Сказали, что это важно.
Макс подошел к телефону. Мы, как всегда, пытались что-нибудь понять по его неопределенным «да, да». Наконец он положил трубку, не спеша вернулся к столу, с задумчивым видом опустился в кресло, не обращая внимания на наши вопрошающие взгляды, взял свою рюмку с двойным виски, выпил ее одним глотком и сказал: