- Да, вижу. Что ты хочешь сказать?
- Ну, он вообще-то младший сотрудник. Насколько мне известно, толку от него маловато. Все время посвящает собственным исследованиям. На этой почве у него недоразумения с Фишем. Он носится с идеей какой-то супернити, хотя корпорация не имеет ничего общего с текстилем. Я не разбираюсь в ученых материях В прошлом году он любил рассказывать о своих исследованиях, мог заговорить собеседника до одури. Сейчас молчит. Называет свою штуку "моно" что-то. Моноатомное, нет, не бомба, молекулярное. Думает, что из молекул можно создать нити, сверхпрочные, такие тонкие, что их не будет видно.
Я же говорю, что он чокнутый! Кому нужна невидимая нить? Спорю, он хотел бы, чтобы из его нитей делали блузки. Если у него получится, я не стану носить такую блузку. Мне и так хватает забот с моими... - И она взглянула на свою грудь.
Джанис почему-то показалось, что Надя не возражала бы против невидимой блузки.
- ...С прозрачным верхом, - продолжала Надя. - Все равно что голая. Кое-кому из присутствующих это понравилось бы. Хотя невидимое нижнее белье, лифчики... Пожалуй, будет о'кей.
- Он выглядит безобидным, - прервала ее Джанис.
- Безобидный? Такие хуже всего. Он чокнутый ученый, вот он кто.
Джон Томс, этот "чокнутый ученый", водил носом над своей записной книжкой с засаленными страницами. Одним пальцем он щелкал по торчащему концу спирали, соединяющей листы. В другой руке он держал ложку, которой, не глядя, запихивал в рот картофельное пюре. Он встряхивал волосами, жевал и бормотал что-то. Его губы были испачканы пюре, на подбородке были видны следы соуса и назревающий прыщ.
- Подумаешь, гений! - заметила Джанис. - Не умеет даже читать про себя.
Надя коснулась руки Джанис и прошептала:
- Не поднимай глаза! Идет Драчун! Дверь в столовую резко распахнулась, отскочила от амортизатора и легонько врезала по заду рослому подростку. Он стоял, расставив ноги, засунув руки за пояс. Никто не обращал на него внимания. Заметив Надю и Джанис, он направился к ним, по пути толкнув бедром стул.
- Привет, симпатяга, - объявил он, взял стул, перекинул длинную ногу через спинку и шлепнулся на сиденье, толкнув при этом их стол. Из Надиной пластмассовой чашки выплеснулся кофе, стол слегка наклонился.
- Кто это у нас такая строгая и недоступная? - продолжал он.
Девушки не обращали на него внимания.
- Ты что, до сих пор сердишься на меня, Надюха-сердюха?
Джанис доела последний салатный лист.
- Ну, Надюха, представь меня. Правда, она не из твоей категории. Если она упадет, то носом уткнется в землю, не то, что некоторые, - болтал он, обращаясь прямо к левой Надиной груди.