– Да, кстати… – проснулся профессор. – А где он сейчас?
– Кто он?
– Предмет.
– Я оставила его в комнате.
– М-м-м… – профессор откусил еще кусочек и постучал пальцем по оконному стеклу.
– Принести?
Это был отличный шанс слинять.
– Ты ведь понимаешь, что за предметами ведется постоянная охота…
– Понимаю… Охота?
Бунин огорченно посмотрел на огурец, потом на дверь, свистнул и постучал себя ладонью по коленке. Из комнаты донесся звук скребущих по паркету когтей и в ту же секунду на кухню ворвались собаки.
– Много столетий… – Бунин разгрыз огурец на куски и бросил собакам, – ведется война за право обладания…
– Разве собакам можно огурцы?
– А разве нет?
Маруся не нашлась что ответить.
– На этой войне убивают, отнимают, правят, теряют, умирают… Ну и кто мне заплевал весь пол?
Маруся ошеломленно смотрела на профессора, который наклонился к собакам и трепал их за ушами обеими руками.
– Кто убивает?
– Те, кто охотится.
– И меня тоже?
– Что? Убьют?
– Убьют?
– Может, и убьют.
– И вы мне это вот так просто говорите?
Бунин выпрямился и привычным жестом вытер руки о халат.
– А как я должен это говорить?
– Ну, я же в опасности.
– Ну да.
– И я ребенок.
– До некоторой степени…
– И меня могут убить.
– Несомненно.
– И что?
– Этот предмет. Он может попасть в руки кому угодно. Может попасть в руки тирану, старушке, ребенку. Это как…
Бунин взял со стола салфетку, наклонился и вытер с пола собачьи слюни.
– Как рок. Греков читала?
– Каких греков?
– Древних.
– Типа судьба?
– Типа. Бабах! И предмет у тебя. Вчера был обычным, а сегодня уже избранный. Избранный, значит трагедия. Трагедия, значит смерть.
– Ничего не значит.
– Ну, в общем да. Это как повезет. Но обычно смерть.
– Так. Послушайте. Я не хочу никакой рок. Я хочу домой.
Бунин рассмеялся.
– Ты все-таки не читала греков.
– Причем тут греки?!
– Идем…
Бунин взял Марусю за мизинец и потянул за собой в комнату.
– Вот все, – он указал на папку, – что нам известно про предметы.
Маруся подошла к столу и посмотрела на папку. Ей показалось, нет, она была уверена в том, что вовсе не хочет читать какие-то материалы про предметы. Как будто прочесть это означало бы, что она согласна со всей этой галиматьей, что она поверила и подписала бы контракт, вступила в непонятную игру, участвовать в которой ей не хотелось.
– Открой.
Непонятно почему, но Маруся подчинилась, села в кресло и раскрыла папку. На первых страницах – подборка фотографий: лица людей с разноцветными глазами – один зеленый, второй голубой. Неприятное ощущение расползлось по всему телу, и это чувство можно было безошибочно идентифицировать как страх. Это было то самое, чего Маруся и боялась. Подтверждение. Еще не бесспорное, но уже достаточное, чтобы почувствовать себя причастной к чему-то опасному. Здесь были мужчины и женщины, старики и дети, серьезные, улыбающиеся, грустные, уставшие, напуганные. Маруся перелистывала страницы и всматривалась в лица…