Его ванная была в два раза больше ее собственной. Темно-синие полотенца не очень-то сочетались с пестрящей зеленым узором кафельной плиткой. Впрочем, это было единственное несоответствие, которое она здесь обнаружила. Рис опасливо покосилась на дверь и потянулась к кранам.
Ей нравились гладкие стены ванной, нравилась плитка на полу, внешним видом напоминавшая грифельную доску. Пожалуй, серые полотенца были бы здесь как нельзя кстати, подумала Рис.
Еще раз окинув взглядом простое убранство ванной комнаты, она быстренько забралась под душ.
Схватив с полки мыло, она начала вслух повторять таблицу умножения. Едва она успела выдавить ароматную жидкость себе на ладонь, как в дверь постучали.
Маньяки входят без стука, напомнила она себе.
— Броуди?
— Ожидала увидеть кого-то еще? — распахнув дверь, он слегка отодвинул занавеску. Только тут Рис увидела, что на нем ничего нет.
— С какой стати ты повторяешь в душе таблицу умножения?
— Потому что распевать здесь я считаю ниже своего достоинства, — она попыталась прикрыться обеими руками. — Я выйду через минуту.
— Кажется, ты забыла, что я видел все это прошлой ночью. Или вода делает тебя застенчивой?
— Нет, — она таки заставила себя опустить одну руку, но вторую все так же держала у груди.
Не обращая внимания на льющуюся сверху воду, Броуди схватил ее ладонь и опустил вниз. Рис тут же вернула ее на прежнее место. Он снова повторил свою попытку — на этот раз более решительно.
Затем мельком взглянул на шрам, который она старалась прикрыть.
— Меткий выстрел.
— Да уж, — она попыталась немного отвернуться, но Броуди, продолжая сжимать ее руку, тоже шагнул под душ.
— Почему ты так переживаешь из-за шрама? Думаешь, он делает тебя некрасивой?
— Нет. Не знаю. Просто…
— У тебя и других недостатков хватает. Костлявые бедра, например.
— Серьезно?
— Угу. Да и уши… С мокрыми волосами сразу видно, что они чуть оттопырены.
— Неправда, — инстинктивно она потянулась к ушам. Броуди тут же придвинулся к ней вплотную.
— Впрочем, не так уж ты и плоха. Пожалуй, мне стоило бы воспользоваться тобой.
Так он и поступил, прижав ее спиной к стенке душа.